Посмотрел на другое фото. Мать и отец. Предательница. Та, которую он всегда защищал, предала его. Ничего не сказала, скрыла, не сообщила, а сейчас радуется, глядя на Адема. Приняла Аню в качестве его жены. Приняла. А в качестве спутницы Тимуру не желала видеть.
— Зеки, — рыкнул во все горло.
Слуга тут же появился на пороге. Тимур поднял голову и спросил:
— Ну как? Что скажешь? Почему Адема не заметили в России? Как получилось так, что он не вылетал.
— Под другим именем? — предположил Зеки.
— Ты меня спрашиваешь? — не заметил, как повысил голос на друга. На брата. На того, кто единственный остался верным ему. — Я должен ее забрать, Зеки. Она носит моего ребенка. Она должна быть моей, Зеки. Моей.
Ударил кулаком по столу, срываясь. Не сдержался. Да и разве смог бы, когда зверь внутри него рвался наружу, жаждал убивать и крошить все вокруг. Когда до ломоты во всем теле хотел прикоснуться к ней. Даже сейчас, когда она его предала, все равно хотел ее. Не мог даже представить, что причинит ей вред, но знал, что заберет.
— Забронировать билет на самолет, Тимур Эмирович? — учтиво поинтересовался Зеки.
— Нет, брат. Приставь к ним слежку. Я хочу получать фотографии. Раз в месяц отчет об их семейной жизни. И чтобы никто ничего не знал. Чтобы мать ни сном, ни духом, понятно? Я нанесу удар, когда они расслабятся, — уверенно заявил Тимур. — Когда поймут, что им ничего не угрожает.
— Тимур… — Зеки запнулся и Тимур тут же перевел на него взгляд. — Вдруг это его ребенок?
Нет. Не верил. Не может быть правдой. Он знал, что ребенка, которого Аня носит под сердцем, они зачали вместе. Иначе бы она не вернулась.
— Мне плевать, Зеки. Плевать. Даже если его. Я Тимур Четин, Зеки. Я хочу эту женщину. И она будет моей, даже если мне придется пролить родную кровь. Они предали меня, все предали. Мать и брат — кровные родственники защитили постороннюю девушку. Им никогда не прощу. Всегда будут помнить. И они ответят за это.
За его боль, которая сжигает изнутри, ответят. За то, что не посчитались с его мнением. Он ведь сгорал рядом с ней, жил, чувствовал, она была для него эпицентром. И ее отняли у него. Ее он не смел винить, хотя предательство больно резануло по живому. А когда представлял, что она будет делить постель с другим, хотелось кожу рвать на себе живьем. Сдирать с мясом и орать от боли, лишь бы не вариться в этом котле. Тимур сам себя не понимал, не знал, что делать с чувствами, обуревающими его.
Он боялся, что не сдержит свое обещание. Что сорвется, полетит туда и на глазах у брата заберет его жену. Увезет ее и сделает своей. С позором, зато так, как изначально должно было быть. Аня его. Была и будет его. Всегда. С кем бы она ни была, Тимур отберет ее. Не знал, сможет ли держать себя в узде, сможет ли коснуться ее после другого мужчины, но заберет. Если потребуется — закроет в подвале и не выпустит оттуда.
Знал, что зверь внутри успокоится, только когда его Аня будет рядом. Только когда он сможет коснуться ее, увидеть, пройтись взглядом по любимому облику. Отшвырнул от себя фотографии, не желая смотреть на то, как светится его брат и как счастлива Аня. Если она любит Адема, ему придется вырвать эту любовь из ее сердца. Искоренить и заставить забыть. Раз и навсегда забыть. Не думать и не вспоминать о другом, когда рядом будет он.
Глава 60
Тимур
Девка под ним стонала и извивалась, орала, как ненормальная, пока он вбивался в нее мощными рывками. Не мог. Никакого кайфа с ней. И похожа на нее, слишком похожа. Настолько, что у него даже встал, но удовольствия получить не могу. Трахал шлюху час, но никак не мог получить разрядку.
Ее лицо стояло перед глазами. И не мог. Знал, что она живет с его братом. Что наверняка он касается ее, и она каждый день выкрикивает его имя, а он не мог. Просто был не в состоянии с другой. Не то тело, не тот голос. дешевый запах духов. Оттолкнул девку от себя, перевернул, опрокинул на стол и вошел сзади.
— Ни звука! — предупредил.
И снова то же самое. Ничего. Ни малейшего удовольствия. Только она перед глазами. Оттолкнул девку от себя, натянул брюки и выставил из кабинета. Взял бутылку с виски и отпил из горла, обжигая горло. Вот так. Хоть какие-то чувства. Хоть что-то, что он по-настоящему ощущал. Четыре месяца прошло, а его все так же рвало по ней.
Хотел ее безумно. И кончал только воспомининями о ней. Дрочил, блядь, как подросток, вспоминая, какой податливой она была. А со шлюхами не мог. Столько раз пытался и никак не получалось. Не мог. Не удавалось ему быть с ней.
— Зеки, я еду в Турцию, — объявил. — Подготовь все. К вечеру хочу быть там. Пора преподнести брату обещанный сюрприз.
Он ждал это слишком долго. Готовился и, черт бы его побрал, надеялся, что пройдет. Что Аня — лишь помутнение и то, что она вышла замуж за Адема, охладит его пыл, но не получалось. Он не забывал ее. Не мог. Вспоминал о ней постоянно. Каждую минуту, каждую секунду. Регулярно думал об Анне, она возникала перед его взором.
У него было множество ее фотографий, которые он рассматривал. Ее и его брата. Вот и сейчас Тимур достал фото и посмотрел на ее уже округлившийся живот. На то, как она похорошела. Светится вся. Радуется. Живет в свое удовольствие, не представляя даже, какая у него агония в груди разгорается. Как ему плохо без нее.
В свою страну прилетел на следующий день. С утра же отправился по адресу, где жил Адем. Вышел из машины и уставился на огромный особняк, который он видел на фотографиях. В груди тут же все сжалось от мысли, что вот сейчас он увидит свою Аню. Взглянет на нее и заберет себе. Знал, что не оставит ее здесь с чужим мужчиной, что не даст брату жизни.
Адем встретил его удивленным выражением лица, на что Тимур только злобно усмехнулся и прошел во двор. Окинул взглядом дом изнутри и, наконец, поздоровался с братом:
— Ну что же, Адем? Я дал тебе насладиться жизнью. Позволил быть счастливым. Знаешь, зачем я сейчас пришел?
Брат выглядел невозмутимо. То ли действительно думал, что он ничего не сможет сделать, то ли просто научился держаться по-мужски. А вот Тимуру казалось, что он, наоборот, не может так. Хочет ее увидеть. Сжать в объятиях и не отпускать.
— Жену зови, — буквально приказал брату, на что тот лишь усмехнулся и ответил:
— Ты не много себе позволяешь?
Удар. Уверенный и сильный. Всю злость выплеснул наружу и повалил брата на землю. Второй раз руку не поднял. Взбежал по лестнице на второй этаж и, как ненормальный, стал осматривать комнаты. Нашел ее, стоящей на коленях в хиджабе. Хрупкая, нежная, пусть и к нему спиной сидит.
Не она, как током по сознанию. Развернул испуганную девушку к себе и удивленно спросил:
— Эмель?
Та энергично закивала и отошла от него на несколько шагов, смотря расширенными от ужаса глазами. Он оставил ее и спустился вниз.
