Они прошли под линией электропередач. Несколько человек вмонтерских кошках висели на столбах над толпой, как гротескные богомолы.
- Сколько времени? - спросил Стеббинс. Его лицо, казалось,расплылось в струях дождя. Это было лицо Олсона, потом лицо Барковича,Абрахама... Потом собственное лицо Гэррети, иссохшее, с мертвыми впадинамиглаз, лицо сгнившего пугала на бескрайнем поле.
- Без двадцати десять, - Макфрис усмехнулся жалким подобиемсвоей прежней циничной усмешки. - Хороший будет денек.
Стеббинс кивнул:
- Дождь продлится весь день, Гэррети?
- Думаю, да. Обычно здесь так бывает.
- Пошли, - сказал Макфрис. - Может, уйдем от этого чертовогодождя. И они пошли, стараясь держаться прямо, хотя каждого из них гнула иломала изнутри тупая, немыслимая боль.
Когда они вошли в Массачусетс, их оставалось семеро:Гэррети, Бейкер, Макфрис, спотыкающийся скелет по имени Джордж Филдер, БиллХафф, высокий парень по фамилии Миллиген, который выглядел здоровее прочих, иСтеббинс. Пограничная суматоха и приветствия медленно проплывали мимо них.
Дождь продолжался, нескончаемый и монотонный. Буйныйвесенний ветер срывал с встречающих шапки и закручивал их в бледном небезамысловатыми петлями. Незадолго до этого, после того, как Стеббинс сделал своепризнание, Гэррети испытал странное чувство подъема. Ноги его, казалось,вспомнили, какими они были раньше. Он словно забрался на вершину горы ивзглянул в холодном горном сиянии вниз на купающийся в облаках величественныйпик, зная, что с него нет другой дороги, кроме как вниз.
Вездеход ехал невдалеке от них. Гэррети смотрел на рыжегосолдата, сидящего на броне с большим зонтиком и карабином через плечо. Онпытался передать этому солдату свою боль и усталость, но рыжий смотрелиндифферентно.
Гэррети перевел взгляд на Бейкера, лицо которого было всеизмазано кровью, текущей из носа.
- Он умирает? - спросил Стеббинс.
- Конечно, - ответил Макфрис. - Все умрут, разве ты незнаешь? Порыв ветра залепил им глаза дождем, Макфрис споткнулся и получилпредупреждение. Толпа взволновано загудела. Сегодня хоть ракет не было - дождьпомешал.
Дорога свернула, и сердце Гэррети подпрыгнуло в груди."Господи!" прошептал сзади Миллиген.
Дорога пролегала меж двух округлых холмов, как ложбинкамежду грудей.
Холмы почернели от людей - они возвышались вокруг них и надними, как живые стены.
Джордж Филдер внезапно ожил. Его черепообразное лицомедленно поворачивалось в стороны.
- Они сожрут нас, - прошептал он. - Сейчас набросятся исожрут.
- Думаю, нет, - сказал Стеббинс. - Они...
- Сожрут! Сожрут! - Джордж Филдер завертелся в страннойпляске, размахивая во все стороны руками. В глазах его метался ужас.
- Сожрутсожрутсожрутсо... Он кричал изо всех сил, но Гэрретиего еле слышал. Крики толпы, отраженные от холмов, обрушились на них, как ударымолота. Гэррети не услышал и выстрелов; все заглушил вопль тысяч глоток. ТелоФилдера исполнило еще несколько па посреди улицы, потом, будто устав, рухнуло,раскинув ноги, навзничь. Так он и умер, обиженно задрав подбородок к исходящемудождем серому небу.
- Гэррети, - прошептал Бейкер. - У меня идет кровь.
Холмы остались позади, и теперь Гэррети слышал его.
- Да, - ему пришлось сделать усилие, чтобы выговорить этослово.
Из Бейкера бил фонтан крови. Лицо превратилось в краснуюмаску, воротник рубашки промок насквозь.
- Это ведь не страшно? - Бейкер плакал от страха. Он знал,что это страшно.
- Нет, не очень.
- Дождь такой теплый. Это ведь только дождь, правда,Гэррети?
- Правда.
- Хорошо бы немного льда, - сказал Бейкер и, шатаясь,отошел.
Гэррети проводил его взглядом.
Билл Хафф получил пропуск в 11.30, а Миллиген в 11.39, сразупосле того, как над ними пронеслись шесть сияющих голубым огнем F-111. Гэрретиожидал, что Бейкер последует за ними. Но он продолжал идти, хотя уже весь передего рубашки пропитался кровью.
В голове у Гэррети играл джаз. Дэйв Брубек, Телониус Монк,Кэннонболл Эддерли - вся бригада, которых выпускают, когда пьяной компаниитребуется побольше шума.
Ему казалось, что он любим и был любимым. Но теперь осталсятолько джаз. Мать была всего лишь чучелом в потертом пальто, Джен маленькойглупой шлюшкой. Все это кончилось. Даже если он выиграет, переживет Макфриса,Стеббинса и Бейкера, все кончилось. Он никогда не вернется домой.
Он заплакал. Ноги не слушались его, и он упал. Мостовая былахолодной и с невероятной силой притягивала к себе. Он получил двапредупреждения прежде, чем сумел подняться, неловко, по-крабьи, ковыляя. Встал.Пошел. Он догнал остальных, и они молча освободили ему место. Бейкер пьянымизигзагами мерил дорогу. Макфрис и Стеббинс шли рядом, прижимаясь друг к другу.Внезапно Гэррети показалось, что сейчас они убьют его, как когда-то Барковичубил кого-то - номер без лица по фамилии Ранк. Они не говорили об этом, но онвсе знал. Уж не думают ли они, что он такой болван?
И все равно ему хотелось идти с ними... Умереть с ними.
Они прошли указатель, показавшийся Гэррети верхом безумия,вобравший в себя весь идиотский вселенский хохот, все визжащее безумие сфер:"До Бостона 49 миль! Смелей, ребята, вы можете их пройти!" Он бы захлебнулсяот смеха, если бы мог. Бостон! Само это слово казалось невероятным, мифическим.
Бейкер снова оказался рядом.
- Гэррети.
- Что?
- Мы там?
- Где?
- Гэррети, пожалуйста, Мы там?
Бейкер говорил механически, как истекающая кровью машина.
- Да, Арт. Мы там, Мы там, - он понятия не имел, о чемговорит Бейкер.
- Я умираю, Гэррети.
- Да.
- Если ты победишь, сделаешь кое-что для меня? Я не хочупросить кого-нибудь еще, - он широким жестом обвел дорогу, словно на ней всееще было полно народу.
На один кошмарный миг Гэррети будто увидел их всех - идущихпризраков, которых видел теперь Бейкер в своем угасающем сознании.
