— То что я хочу, ты мне дать не в силах. И никто не в силах.
— Что же тогда?! Хочешь — забирай всё! Всё, что у меня есть! — крикнул он с надрывом.
— Как трудно терять любимых, не правда ли? Трудно жить, понимая, что ты дышишь, а они уже нет.
Айбат молчал и неотрывно глядел в телефон.
— Хочешь, я остановлю его? Спасу твою семью?
— Да…
— Не слышу!
— ДА!
— Давай телефон.
Айбат швырнул мне его обратно.
— А теперь уезжай, чтобы я тебя больше не видел.
Тот смотрел на меня, как на ненормального.
— Что это значит?
— Ничего. Я оставлю твою семью, если ты оставишь меня. Пора положить конец этой войне.
В глазах Айбата сверкнуло что-то этакое. Видимо, начал уже обретать надежду.
— То есть я просто уеду?
— Да, но при одном условии — я никогда больше не увижу твою гнусную рожу. Съебёшься отсюда навсегда.
Два раза повторять не пришлось. Айбат рванул к тачке. Я нащупал заветную кнопку, лежащую в кармане. Мне удалось сохранить ясный ум во время главного момента в жизни. В ту секунду, когда он завёл мотор, палец опустился на кнопку.
БУМ!
Я улыбался, чувствуя, как приходит облегчение. Яркий взрыв заложил уши, но это не могло испортить мне день. Большая удача в том, что Айбат припарковал свою машину именно в одном из тех мест, которые мои люди заминировали ранее.
Кровь за кровь. Взрыв за взрыв.
В телефоне показалась голова Серого.
— Саяр Давидович, что прикажете? — спокойно спросил он.
— Всё кончено, — ответил ему.
Серый повернул руль, поворачивая назад. Дамина так никогда и не узнала, что эти несколько минут её жизнь всецело зависела от мужа. Хотя машину мы даже не заминировали. Тупо не успели. Богатая фантазия Айбата всё сделала за нас.
Смотря на полыхающую тачку, мыслями возвращался к прошлому. Прости мама, что не уберёг тебя. Я всегда буду помнить твою безграничную ласку и заботу. Прости меня, Эльмир, братик. Ты был таким маленьким и всего лишь хотел моего времени. Я всегда буду помнить твой звонкий смех и улыбку.
Спустя несколько минут пришёл в себя. Надя!
Подбежал к машине, распахнул дверь. Надя была без сознания. Взял её на руки, прижав к себе и похлопав по щекам.
— Незабудка! Девочка моя! Очнись! Прошу тебя! Я не смогу без тебя…
И тут на её джинсах я увидел проступившую кровь.
Глава 44. Надя
Череда взрывов… Крики… Комья земли, летящие вперемешку с частями тел… Всполохи огня… Саяр и Айбат напротив друг друга, словно дикие звери, готовые к последнему в жизни прыжку…
И обжигающая боль внутри, разрывающая тело на куски…
— Нет! Нет! — Я закричала и резко села.
— Надя! — Саяр, сидевший в кресле рядом, вскочил.
Я непонимающе обвела взглядом белые стены, пол и потолок. Господи, палата как две капли воды похожая на ту, из которой я сбежала! Из руки змеится капельница, что-то монотонно пищит, отсчитывая ритм сердца.
— Что с моим ребенком?! — попыталась я крикнуть, но из горла вырвался только хрип.
Я помнила лишь, как машина Айбата взлетает на воздух, а потом низ живота вдруг скручивает боль, тянущая, противная, разрывающая мою связь с тем существом, которое я поклялась защищать.
— Все хорошо, Надя, успокойся, — Саяр нажал какую-то кнопку рядом с кроватью.
Я хотела вырвать иголку из вены, но Саяр остановил меня, сжав запястье.
— Отпусти!
— Лежи! Сейчас врач придет.
— Что с моим ребенком?! Отвечай!
Саяр лишь прожигал меня взглядом, заставляя сердце бешено грохотать. Тепло от его пальцев жгло кожу. Он ничего не успел ответить, потому что в палату вошел доктор.
— Надежда Алексеевна, как себя чувствуете? — спросил он, подходя ближе и добродушно улыбаясь. — Болит что-нибудь?
«Душа», — хотела сказать я.
— Капельницу пытается убрать, — сдал меня Саяр.
— Что с моим ребенком? — снова повторила я, чувствуя, что еще секунда и не сдержусь — разревусь.
— Все хорошо, Надежда Алексеевна, не волнуйтесь. Вы вне опасности. И ваш ребенок тоже.
Я дернула рукой, высвобождая руку из пальцев Саяра.
— А это тогда зачем? — спросила, указывая на иглу в вене.
— Витамины, — охотно пояснил врач. — У вас было небольшое кровотечение, такое бывает на первых месяцах беременности. Волноваться совершенно не о чем. Но вам нужно будет какое-то время провести в клинике.
— Зачем? — снова спросила с опаской, машинально прикрывая другой, свободной рукой, живот. — Мне… мне нужно домой.
Как только последнее слово сорвалось с губ, вспомнила, что дома у меня нет. Ну и пусть. Лишь бы подальше из этих белых, наводящих тоску и страх стен, подальше от мужчины, что не сводит с меня темных глаз, заставляя в отчаянии отводить взгляд.
— Побудете под наблюдением, покапаем витамины, все будет хорошо. Главное сейчас — избегать стрессов, — убаюкивал монотонный, как колыбельная, голос доктора. — Я скажу медсестре, чтобы принесла вам что-нибудь поесть. Так быстрее восстановите силы.
— Спасибо, не нужно. Я не голодна.
— Хорошо-хорошо, — охотно согласился доктор. — Значит, сами нажмете кнопочку, когда захотите. Или если вам что-нибудь понадобится. А сейчас отдыхайте, Надежда Алексеевна.
Едва за врачом закрылась дверь, в палате повисло тягостное молчание, прерываемое лишь пиканьем приборов. Я старательно отводила глаза, не желая встречаться взглядом с Саяром.
— Надя… — позвал он. — Посмотри на меня.
Поняв, что веду себя глупо, я вздохнула и подняла голову. Едва мой взгляд пересекся с взглядом темных глаз Саяра, чуть не задохнулась, такой страстью обожгло меня из их бездонной глубины.
Почему он так смотрит на меня? Будто я для него что-то значу… Но ведь это не так!
«Мы просто трахались, Незабудка. Я купил тебя. И о детях уговора не было! Мне не нужны дети!»
Саяр попытался дотронуться до моих пальцев своими, но я судорожно отдернула руку, и Саяр больше не предпринимал попыток.
— Зачем ты здесь? — тихо спросила я. Видя, что Саяр не отвечает, сглотнув, продолжила: — Решил лично проследить, чтобы мне аборт сделали?
— Нет, Незабудка, — покачал он головой и снова замолчал.
Казалось, даже воздух в палате накалился, стал горячим, обжигал легкие. Я переплела пальцы, чтобы не тряслись, поймав себя на мысли, что, вопреки всему, хочу притянуть к себе сидящего напротив мужчину, почувствовать его всем телом, прижаться к нему, ощутить горячее дыхание на своей шее и вспомнить вкус его губ… Но в голове снова вспыли его жестокие слова, раз и навсегда возвращавшие в реальность. Он разрушил… все разрушил…
