Конечно, я не стал отнекиваться, и уже через пол час мы заходили в клуб, где всё было перевернуто, посетителей не было, администратора тоже. Один Пашка сидел у себя в кабинете с разукрашенным лицом и пил.
— Убирайся отсюда, — выплюнул друг, одаряя меня ненавистным взглядом.
Ясно, теперь во всем винит меня. Что ж, глупая позиция.
— Документы подписал? — спросил Ваха, поднимая стул и садясь на него.
— Завтра подпишу, — ответил Пашка, пряча взгляд.
Но я успел заметить слезы. Даже думать не хочу, чем ему угрожали.
— Ничего ты подписывать не будешь, сейчас все решим, — сказал, набирая Мирона.
— Пошел (пи-пи-пи)! Мне не нужна твоя помощь! — взорвался друг, сбросив со стола все документы.
— Конечно, не нужна, — усмехнулся, слушая гудки.
— Какие люди! — раздался довольный голос Мирона.
— Надо поговорить.
— Если младший хочет поговорить, то старший его выслушает. Приезжай, обсудим, — сказал Мирон и отключился.
Закатил глаза. Что за манера общаться?
— Отвезешь к нему? — спросил у Вахи.
— Поехали.
— А ты себя в порядок приведи, Иру испугаешь, — сказал Павлу, прежде чем выйти из кабинета.
Дорога до Мирона заняла намного больше времени, чем до зала. А все потому, что жил Мирон за городом, а сейчас вечер, пробки, на улице стало темнеть, и Вахе нужно было в клуб.
— Езжай, не жди меня, — сказал, когда мы приехали.
— Уверен?
— Да.
Когда меня пропустили через охрану, тщательно осмотрев, проводили в зал, где за обеденным столом собралось семейство Ивлевых: Мирон и его сын Матвей.
— Ты как раз вовремя, брат, к ужину. Присаживайся, чувствуй себя, как дома, — улыбался Мирон.
— Как же ты любишь при каждой нашей встрече вспоминать, что я твой брат, — усмехнулся, присаживаясь за деревянный стол.
— Может, я об этом помню всегда, в отличие от тебя. Кому-то проще вычеркнуть из жизни такого плохого брата.
— Не прибедняйся.
— Прежде чем начнем, Матвей, — Мирон посмотрел на сына злым взглядом.
— Я не знал, что ты мой дядя. Прости, — сказал Матвей.
Пацан выглядел не таким уверенным, как при нашей последней встрече, а испуганным, и в глазах даже проступала вина.
— Что за убогое "прости"? Ты же крутой, с таким пафосом чуть не угробил родного дядьку. Где твоя порода, щенок?! — рявкнул Мирон, стукнув по столу.
— Прекрати, — поморщился.
— Не вмешивайся, с тобой отдельно поговорю.
— И о чём? Тоже будешь отчитывать? — усмехнулся.
— Вот о чём я тебе говорю, он меня не боится, поганец, совсем, — сказал Мирон Матвею.
А ведь и правда, теперь не боюсь. Хотя раньше у меня был дикий ужас перед страшим братом. Я боялся, что он заберет меня к себе, когда мать отдала меня в детдом последний раз. Боялся, что ему спокойно отдадут и даже вопросов никаких не будет. Мирон — это моя полнейшая противоположность. Мать его родила ещё в юном возрасте, и ему пришлось хлебнуть побольше моего. Улица была его родным домом, и однажды он решил стать хозяином этой улицы. Это сейчас он мэр города с чистейшим прошлым, но я-то знал, что за его спиной множество криминальных делишек.
— Зачем послал мне этого слабака с угрозами? Сказал бы — твоя девчонка, я бы донёс сыну, что это не по понятиям.
— Мирон, я не хочу иметь с тобой ничего общего, даже разговаривать и о чём-то просить.
— Гордый? И к чему это все привело? К больно ноге?
— Слушай, тебе нужно было заниматься воспитанием сына, а не развлекаться в должности мэра. Его поступки — плоды твоего воспитания.
— С этим соглашусь, поэтому отдам его тебе, чтобы ты в него вложил часть своей мудрости, — усмехнулся Мирон.
— Что?
— А ты что думал, я просто так запугал этого слабака? Мне нужен был ты, ведь знал, что просто так в гости не приедешь.
— Что ты от меня хочешь?
— Я уже сказал, возьмёшь Матвея под контроль, пусть в твоей школе поработает.
— Ты и про школу знаешь?
— Я знаю всё про тебя и про твоих знакомых, и даже будущих родственников.
— Тебе заняться нечем? И вообще, почему тебя ещё с поста не сняли?
— Сняли, потом вернули, — ответил Мирон.
— Ясно.
— Так возьмёшься за племянника?
— Нет, — отрезал, вставая из-за стола.
— Максим, он завтра будет в школе к девяти, может ремонт помочь делать.
Закатил глаза.
— Ты его лучше в универ отправь учиться.
— У него год перерыва от учебы, хочу из него человека сделать, совсем от рук отбился.
— Я тут причем?
— Ты мой брат, помоги, — сказал Мирон, подходя ко мне. — Пускай поработает у тебя, посидит на нищенской зарплате, и у твоих знакомых проблем не будет.
— Это шантаж.
— Это просьба. Просто прошу, как умею, — усмехнулся Мирон.
— Мы, Ивлевы, своих не бросаем, — продолжал брат, пока я молчал.
— Я не Ивлев, — возразил.
— В паспорте, а кровь у тебя наша, Ивлевская.
— Как же ты меня достал, нельзя забыть про моё существование? — спросил раздраженно.
— Ты моя семья, как я про тебя забуду? — нахмурился брат.
Перевел взгляд на Матвея.
— Хорошо, и кем он будет у меня работать?
— Да хоть сартиры драить, мне без разницы, лишь бы с тобой рядом был.
— Какое счастье, — посмотрел на Матвея.
— Ты согласен? — спросил Мирон.
— Как будто у меня есть выбор?
— Отлично, может, посидим, пообщаемся?
— Уволь, мне уже за глаза хватило нашего общения.
— Куда попрыгал? Пусть Матвей тебя довезет.
— Ты издеваешься?
— А что такого? Вам нужно найти общий язык. Тем более, можешь его использовать как водителя, я не против.
— Издевается, — рыкнул, отправляясь подальше от брата.
Матвей уже догнал меня на выходе, быстро подогнал автомобиль. Я молча сел в машину, догадываясь, что пацану приказал Мирон и отказываться бесполезно.
— Мне правда хреново, что я такое натворил, — попробовал начать разговор Матвей.
— Мне плевать.
На этом разговор и закончился.
— Завтра к шести в школу. Одежду надевай, которую не жалко испортить, — сказал, прежде чем выйти возле дома.
