Книга Слепой. Антикварное золото - Андрей Воронин

Начальник службы безопасности Солоницын всегда считал, что удача, во-первых, любит смелых, а во-вторых, приходит к человеку только тогда, когда она ему по-настоящему нужна. Обвинить в трусости бывшего майора ВДВ Солоницына, ветерана Афганской кампании, Карабаха и Чечни, не мог никто, даже его злейшие враги. И удача ему сейчас была нужна не меньше, чем тогда, под Кандагаром, когда он лежал в придорожной канаве рядом с полыхающим бронетранспортером и, считая оставшиеся в рожке патроны, отстреливался от наседающих со стороны «зеленки» духов.

Как следствие этого совпадения необходимых условий, удача не заставила себя долго ждать: машина, сильно потрепанная жизнью «шестерка» с проржавевшим насквозь капотом и бессильно отвисшими книзу бамперами, обнаружилась почти сразу. Никакой сигнализации в этом ржавом корыте, естественно, не было; Солоницын с озабоченным хозяйским видом попинал лысые скаты, а затем со сноровкой, которой позавидовал бы даже профессиональный угонщик, вскрыл переднюю дверь со стороны водителя.

На его противоправные действия никто не обратил внимания. Сергей Витальевич уселся за руль, подвинул сиденье, одним точным движением оборвал провода зажигания и замкнул их накоротко. Стартер противно закудахтал; звук был очень характерный, и Солоницын испугался, что сейчас откуда-нибудь выскочит хозяин корыта, издалека услышавший до боли знакомый голос своей машины.

Волновался он, однако, напрасно.

Двигатель ожил, выплюнув через выхлопную трубу облако синеватой гари. «На чем только люди не ездят!» — подумал Солоницын, с душераздирающим скрежетом передвигая рычаг разбитой коробки передач. Рычаг был украшен прозрачным плексигласовым набалдашником с алой розой внутри, с зеркала заднего вида свисал пушистый шарик освежителя воздуха, окрашенный в ядовитый желто-зеленый цвет — «кислотный», как называла такие цвета восемнадцатилетняя дочь Сергея Витальевича. От этого кислотного шарика со страшной силой разило ненавистной Солоницыну ванилью, и этот запах вместе с запахами бензина и проникающих в салон выхлопных газов составлял тошнотворную смесь. «Не взорваться бы к едрене-фене», — подумал Сергей Витальевич, аккуратно, насколько это было возможно, трогая с места норовистый агрегат.

Он давно не управлял «Жигулями» и уже, оказывается, успел забыть, какой это неповоротливый драндулет. В результате развернулся он в три приема, как последний «чайник», раздраженно газанул и направил машину туда, где несколько минут назад скрылись Злой и Медведь.

Освободив правую руку, он залез во внутренний карман пиджака, вынул оттуда плоскую стальную фляжку, свинтил колпачок и прямо на ходу сделал три могучих глотка из горлышка. Коньяк, выпей ты его хоть ведро, не ударяет в голову сразу, зато запах появляется немедленно. Именно это и требовалось Сергею Витальевичу в данный момент.

Спрятав фляжку, он поддал газу. Старая «шестерка», по всей видимости, не привыкла к такому обращению; она возмущенно взревела, глушитель дважды гулко, на всю улицу, выстрелил, оставив над мостовой расползающееся облако черного дыма. Но Солоницын продолжал наращивать скорость, не сбросив ее даже перед поворотом. Былая гордость отечественного автопрома прошла поворот с чудовищным креном, едва при этом не перевернувшись, и вышла на финишную прямую.

За секунду до столкновения Сергей Витальевич изо всех сил уперся руками в рулевое колесо, а ногами — в пол кабины. Старый драндулет ударил в задний борт дежурившего у подворотни микроавтобуса, как в бубен, с грохотом, скрежетом и звоном бьющегося стекла, так что тот, подпрыгнув, отскочил на добрых полметра.

Несмотря на принятые меры предосторожности, сотрясение было весьма чувствительным. Солоницын тряхнул головой, пинком распахнул заевшую дверцу и, шатаясь, выбрался на дорогу.

— Понаставили тут, — заплетающимся языком проговорил он, с крайне недовольным видом разглядывая результат своих героических усилий.

Передние дверцы микроавтобуса распахнулись, и на асфальт выпрыгнули двое. Это были молодые рослые ребята с аккуратными спортивными стрижками, одетые с той нарочитой небрежностью, почти неряшливостью, которая свойственна работающим в штатском ментам.

— Ты чего, мужик? — явно не веря собственным глазам, спросил у Солоницына тот, что был за водителя.

— А вы чего? — удачно копируя манеру речи Медведя, которая в данный момент казалась ему наиболее подходящей, огрызнулся Сергей Витальевич. — Откуда мне знать, что тут ваше корыто? Тут стоять не положено, на знаки смотреть надо! Кто мне теперь за ремонт заплатит, а?

— Чего-о?! — начиная закипать, возмутился водитель микроавтобуса. — Тебе? За ремо-о-онт?!

Его напарник, который уже успел подойти к Солоницыну достаточно близко, чтобы учуять исходившее от него амбре, подозрительно повел носом, принюхался и сказал водителю:

— Да он же пьяный. Набрался… Шумахер… Звони дэпээсникам, пускай пакуют. Их клиент.

— Сам ты клиент, — с апломбом сообщил ему Солоницын и сильно покачнулся. — Я тебя самого сейчас упакую. Понаставили тут… Сволота!

— Нарывается, козел, — констатировал водитель.

— Сам ты нарываешься, — парировал Сергей Витальевич и хлопнул по протянувшейся в его сторону руке. — Но-но! Руки! Я милицию позову!

— Милицию он позовет, — сказал водитель. — Ну, все, мужик, ты допрыгался. Проспишься — небо с овчинку покажется.

— Сам проспись.

Солоницын чувствовал, что его реплики звучат немного однообразно, но чего еще ждать от пьяного?

Водитель извлек из кармана портативную рацию. Его напарник в это время шагнул к начальнику охраны, явно вознамерившись сделать еще одну попытку взять его за рукав, и Сергей Витальевич воспрепятствовал этому насилию над собой, неуклюже увернувшись и отскочив на полметра в сторону.

— Руки убери!

Грузовая дверь микроавтобуса с грохотом откатилась в сторону, и из темноты кузова выглянул еще один тип в штатском — постарше первых двух и очень недовольный.