Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
А ведь им опять придется расставаться. Конечно, не так, как тогда, три года назад. Теперь Шурка большая, ей никто не запретит звонить и писать Ольге. И даже видеться они смогут — ведь все эти дни Шурка спокойно бросала родителей, хотя они вряд ли в восторге от такого… Господи, как все в жизни неправильно устроено! Игорь до боли в сердце предощущал то, что будет при расставании.
Жалко Шурку. Жалко Ольгу. И Чижика жалко — как-то уж очень крепко девочка привязалась к этому рыжему электровенику… Вот если собрать их вместе, и чтобы навсегда, и чтобы она рядом… хотя бы. Раз уж ничего больше ей не светит. Все-таки хорошо, что телепатии не существует. Вот бы поразвлекались все, кто его знает, если бы прочли его мысли. Или просто не поверили бы. Наверное, даже мать не поверила бы — она всю жизнь считала его жестким прагматиком. Да и сам он раньше не поверил бы.
Тяжелые холодные капли короткой очередью ударили ему в грудь, Игорь вздрогнул и открыл глаза. Над ним стояла мокрая, как ондатра, Шурка и старательно нацеживала в ладонь из резиновой шапочки очередную порцию водяного заряда.
— Выпорю когда-нибудь, — сурово пообещал Игорь.
— Это вряд ли. — Шурка с размаху шлепнулась на песок рядом с ним и вздохнула. — Мы завтра уезжаем.
— Кто уезжает? — не сразу понял Игорь. — Куда?
— Домой, — скучно отозвалась Шурка и отвернулась, вроде бы наблюдая за Ольгой и Анной, которые что-то искали в песке на границе прибоя. — Старики решили, что здешний климат на меня плохо действует. Скорей бы, что ли, восемнадцать. Не бежать же из дома, правда?
— Ты что говоришь-то? — Игорь даже испугался. — Не так уж все плохо, как тебе кажется…
— Конечно. — Шурка засмеялась и обернулась к нему, злая и отчаянная. — Разумеется, все не так плохо, как мне кажется! Все гораздо хуже.
— Шурка, перестань. Ты просто юная максималистка. В твоем возрасте со всеми бывает.
— Эх, Игорь Дмитриевич! Жизни вы не знаете и вообще горя не видели. И не смейтесь.
Игорь смотрел на эту пигалицу, и ему совершенно не хотелось смеяться.
— Ладно, чего ты. — Он осторожно протянул руку и неловко погладил Шурку по рыжим мокрым вихрам. — Все утрясется. Да и до восемнадцати тебе всего год потерпеть. А потом — лети на все четыре… Ага?
— Ага, — согласилась Шурка. — Я к вам прилечу… То есть к Ольге. Ну, это все равно. Ольга ведь у вас еще будет, да?
— Да, — энергично кивнул Игорь. — А как же иначе?
— Действительно. — Шурка серьезно покивала. — Иначе — никак… Эх, Игорь Дмитриевич… Единственное, что мне в вас не нравится, — это то, что вы на мне никогда не женитесь.
— Это ты так шутишь? — растерялся Игорь.
— Вот еще! — возмутилась Шурка. — Разве можно шутить такими святыми вещами? Да, кстати, о святых вещах… Чуть не забыла. Я хочу Ольге котенка подарить. Вы не против?
— А почему я должен быть против?
— Повторяю для особо одаренных. — Шурка подчеркнуто терпеливо вздохнула и уставилась на него. — Я хочу подарить Ольге котенка. Живого. Он маленький. И вообще это не он, а она. Кошка. Понятно?
— Понятно, понятно, — нетерпеливо отмахнулся Игорь. — Ну и что?
— Живая кошка. Она будет мяукать, царапать мебель, лезть на постель… ну не знаю, что еще… Линять будет, как сволочь. Может, нагадит, где не положено. И кормить ее надо. В общем, будет мешать. — Шурка выжидающе замолчала.
— Ольге будет мешать? — не понял Игорь. — Тогда зачем ты ей хочешь подарить?
— Вам будет мешать! — Шурка нетерпеливо дернулась. — Сами подумайте: орет, занавески рвет, когти о полировку точит! А вдруг еще и заболеет, а?
— Шурка, я что-то не пойму, о чем ты? — Игорь начал раздражаться. — Заболеет — вылечим… У меня знакомый ветеринар есть — просто чудеса творит, правда. И при чем тут занавески? Ну порвет — и порвет, все кошки рвут, что особенного? Живой зверь, не игрушка какая-нибудь. Ты мне лучше прямо скажи, чего ты от меня-то хочешь?
Шурка помолчала, глядя тоскливыми глазами, и вдруг грубо выпалила:
— А надоест — так выкинете к чертовой матери. И пусть хоть сдохнет. Пусть ее хоть собаки разорвут.
— Ты гадости-то не говори, — оборвал ее Игорь. — Ни один нормальный человек беззащитного зверя из дома не выкинет. Ты меня в этом, что ли, подозреваешь?
Шурка опять надолго замолчала, вздыхая и шевеля губами, а потом выдала:
— Ольге один пациент щенка подарил, кокера… Хорошенький такой, рыженький-рыженький. Ольга его очень любила. Ну и я, конечно. А потом он пропал. Реву было!.. А в прошлом году я нечаянно узнала, что это отец его выбросил. Отвез в лес и оставил. Мешал он ему сильно. Скулил, гулять просился, дверь царапал, все такое…
— Шурка. — Игорь даже зажмурился, чтобы не видеть ее отчаянных глаз. — Шурка, а зачем тебе восемнадцати ждать? Ты ведь школу окончила уже… Вот и поступай в какой-нибудь наш институт. А жить у нас будешь. А? И с Ольгой, и с котенком, все вместе.
— Какой институт? — с отчаянием крикнула Шурка. — Сентябрь на носу! Все экзамены прошли уже! И где я деньги возьму?
— Спокойно, — решительно оборвал ее Игорь. — О глупостях не думай. Главное — твое принципиальное согласие. Ну и родители чтобы не против были. Как думаешь, уговорим мы их?
— Да, — неуверенно буркнула Шурка, глядя на него с отчаянной, сумасшедшей надеждой.
Глава 25
Игорь опять не мог заснуть. Пойти, что ли, побродить по саду? Свитер придется надеть, ночь сегодня прохладная. Или так после юга кажется?
Последняя ночь в Семине. Завтра надо возвращаться в город. Послезавтра приезжает Шурка. А послепослезавтра Ольга идет с Чижиком к этому своему врачу. Сколько событий. Как же, заснешь тут.
Игорь оделся, вышел на балкон, постоял, бездумно глядя в высокое звездное небо, и потихоньку побрел к Ольгиной комнате. И зачем? Просто по привычке. Дверь на балкон она, наверное, закрыла — холодно же. Но даже если и не закрыла… Теперь уже он никогда не припрется к ней среди ночи… Теперь уже и средь бела дня он старался ни словом, ни взглядом, ни случайным прикосновением не напугать ее, даже не насторожить. Теперь уже и не думал о себе — только о ней. Иногда ему казалось, будто он слышит ее мысли, чувствует ее чувства, испытывает ее боль, тоскует ее тоской, радуется ее радостью.
Конечно, так не бывает. Так не может быть. Так не должно быть. Так можно любить только своего ребенка. Но в том-то и дело, что он любил ее не как ребенка. Он любил ее как Адам Еву. Потому что других женщин просто не было. Он любил ее, как утопающий любит воздух, как наркоман дозу… любил как сумасшедший, как дикарь, самый дикий из всех диких дикарей… И больше всего на свете ему хотелось схватить Ольгу в охапку и утащить в свою пещеру, в джунгли, в пампасы, подальше от всех, и никогда-никогда не выпускать добычу из рук. Единственная сложность — надо, чтобы добыча при этом радовалась, а не боялась, смеялась, а не смотрела молча своими невыносимыми глазами раненого олененка…
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61