(ИЗ СКАЗАНИЙ ВЕЛИКОЙ ИМПЕРАТРИЦЫ) Весна вступила в свои права, являя себя сначала запахом талого снега и звонкой капелью, срывающейся с многообразных сосулек, образовавшихся на краях крыш зданий, а потом и веселым щебетанием птиц, перелетающих с дерева на дерево, то ли играя в догонялки, то ли попросту радуясь теплу. Дрону нравились птички. Он гонялся за ними, пытаясь поймать их хотя бы одним клыком. Своенравные воробышки крутили хвостами, дразня Дракончика, и проворно уворачивались, выждав, когда питомец Петры подлетит совсем близко.
Теплые меховые плащи сменились на более легкое одеяние. Тяжелые сапоги запрятали в дальние углы шкафов, достав облегченные, из телячьей кожи. Адепты все больше улыбались, предвкушая окончание учебного года и долгие каникулы. Второкурсники старательно корпели над учебниками, готовясь к плановому испытанию по предмету «Подчинение силы». Смотреть на них было страшно – темные синяки под глазами и мертвенно-бледные лица откровенно пугали, а отсутствующие взгляды навевали мысли об использовании на них запрещенного в Империи гипноза.
Как только земля просохла, наполняясь теплом, все без исключения начали собираться после занятий на улице, чтобы понежиться под лучами долгожданного солнца. И никто им этого не запрещал. Няня, увидев Петрицию, распластавшуюся на земле поверх плаща, завела бы часовую лекцию о том, что кожа истинной Леди должна быть светлее, чем ее фарфоровый сервиз, который входит в приданое каждой молодой титулованной особы. Но няни здесь не было, хотя девушке от этой мысли становилось тоскливо на душе.
Ни единой строчки, ни единого письма она не получила весточкой из дома, но подруги не давали ей унывать и хандрить. Каждый раз они придумывали все новые и новые каверзы – то для зарвавшейся троицы четверокурсниц, то для наглеца Винтера, который посмел поцеловать Петру посреди коридора на одном из перерывов между парами.
Петриция, пребывая в прекраснейшем настроении, летела по коридору, словно порхающая бабочка. Длинные пепельные волосы оставались распущенными и спускались волнообразными кольцами до самой талии. Эрвин продолжал за ней галантно ухаживать, больше не пытаясь пересечь рамки дозволенного, и по окончании завтрака подарил роскошный букет бордовых роз в обрамлении веточек аспарагуса. Улыбка не покидала ее лица, засев глубоко внутри. Так бывает, когда понимаешь, что готов обнять весь мир, поделиться своим счастьем с окружающими и подарить всем свое тепло.
Писа шла позади.
– Какая сейчас пара? – окликнула Петру подруга.
Девушка оглянулась, чтобы ответить, и вдруг врезалась в препятствие. Она чуть не упала, но кто-то схватил ее за талию и плечи, прижимая к себе с пугающей силой. Повернув лицо, она встретилась взглядом с торжествующим взором Винтера.
– Что ты… – она не смогла ни договорить, ни вырваться, как жесткие презрительно улыбающиеся губы оклеймили жестоким болезненным поцелуем.
В эти секунды, тянущиеся не хуже долгих часов, адептка поняла, что если ничего не предпримет, то потеряет уважение адептов и, в первую очередь, самоуважение. Потоки огненных ручейков заструились по венам и перетекли в лицо. Появилось приятное покалывание от огненного кольца, образовавшегося поверх с силой сомкнутых губ. Неудержимое агрессивное пламя не щадя облизывало рот парня, высушивая уста, потрескивая от встречи с живой плотью.
– Что ты наделала, паршивка?! – Горд эль Абон оттолкнул Петру и, не удержавшись на ногах, адептка упала на пол, болезненно ударившись мягким местом.
В глазах ее выступили слезы, но девушка от души смеялась на грани с истерикой, наблюдая за тем, как Винтер пытается погасить ее стихию собственными рукавами, распространяя пламя и на одежду. Поддавшись панике, он совершенно забыл о том, что владеет воздухом и водой и может с легкостью избавиться от огня, попросту потушив его.
