Нет, Зденек. Спустился, достал сигареты. Я жестом попросила дать и мне. Вскинув удивленно брови, он подошел, протянул пачку. Сел рядом, чиркнул зажигалкой.
- Ну и? – спросила я, затянувшись так глубоко, что и на самом деле закружилась голова. – Алеш знает?
- О чем? – не понял Зденек.
- Что ты отец Марты.
- Это он тебе сказал?
- Включи голову! – разозлилась я. – Как он мог мне сказать, если я спрашиваю, знает ли он?
- Ну да… - Зденек стряхнул пепел. – Знает, конечно. А вот как ты догадалась?
В наш второй приезд в Прагу мы с родителями жили в самом центре, рядом с Вацлаваком – главной площадью. В школу я ездила на метро. Три станции. И немного пешком. Идти можно было по Бубенечской или по Пелеовой. Они шли почти параллельно, сходясь углом у школы.
Я предпочитала Пелеову – тихую, безлюдную, красивую. Весной за оградой китайского посольства цвели сакуры и магнолии, осенью она была золотой от каштановых листьев. Мама тоже ее любила, только в ее школьные годы она называлась улицей Маяковского. Пока после «бархатной революции» не переименовали вместе с прочим наследием советской «оккупации». Улица Пеле, почему бы и нет?
Если от бывшего дома Зденека повернуть направо по Ческомалинской и пересечь Пелеову, можно пройти под стеклянным переходом между двумя зданиями школы. Потом вниз по лестнице, через дорогу, мимо нашего любимого «Na Slamníku» - и вниз.
К Стромовке. Минут пять пешком.
- Стромовка, - сказала я, морщась от внезапной вспышки головной боли. – У Милены в Фейсбуке была фотография смотровой площадки. «Oblíbané místo», - я выделила голосом это самое «а», которое превращало любимое место в поцелуйное. - Если б я знала, что вы жили рядом, давно бы догадалась. Вы с Алешем похожи. Марта похожа на вас обоих. Он мне сразу сказал, что она не его дочь.
- Это была глупость, - Зденек затоптал окурок и откинул носком кроссовки в траву. – Милена. Алеш приехал в Прагу с ней, привел ее к нам. Потом она приехала одна, позвонила мне. Подсмотрела номер у Алеша в телефоне. Тогда только близнецы родились. У нас с Властой долго ничего не было… секса.
Я едва сдержалась, чтобы не сказать: лучше бы ты поработал руками, чем трахать девушку брата.
- Когда родилась Марта и выяснилось, что Алеш не может быть ее отцом, я сразу все понял, - продолжал он, глядя себе под ноги. – У меня третья группа крови. Хотя Милена мне ничего не говорила. Я ведь ей сразу сказал, что люблю Власту и никакого продолжения не будет. Но тогда никто ни о чем не догадался. Мы с Миленой делали вид, что между нами ничего не было. Марта еще не была так сильно похожа на меня. Власта согласилась быть ее крестной матерью. Я думал, что Алеш с Милой разведется, но он остался с ней – ради Марты. Гнусная ситуация, и я чувствовал себя полным дерьмом.
Я каменно молчала. Что тут скажешь? Что он и в самом деле полное дерьмо? Нет, конечно, сказать можно было многое – но я молчала. Все уже случилось. Давно. Перевойновывать войну? К чему?
- А потом умер отец и Алеш с Милой переехали в Прагу. Она позвонила, настояла на встрече. Сказала, что готова быть моей любовницей, если я не хочу разводиться с Властой. Я отказался. И тогда она рассказала всем, кто отец Марты. В мой день рождения. Приехала мама, все собрались за столом. Это был ее тост - Милы. За отца ее дочери. Мне хотелось ее убить. Думаю, не только мне.
- Криста пана… - пробормотала я. – Курва…
- Факт йо. Что тогда было – лучше не вспоминать. И у них с Милой, и у нас с Властой. Но все в результате остались при своих. Они, мы. И мы с Алешем – работать вместе. А вот тебе, Анна, об этом лучше было не знать, - он посмотрел холодным взглядом, в упор, и это взбесило меня окончательно. – Это не твое дело.
- Ты ошибаешься, Зденечек, - прошипела я, встав со скамейки. – Теперь это уже мое дело. Рано или поздно Марта узнает, что Алеш не ее отец. Как только ей понадобится анализ крови на группу. И посмотрит в зеркало. И тогда это точно будет наша общая проблема, хайзл!
Я вернулась в дом, вошла в гостиную и демонстративно постучала пальцами по запястью: цигель, цигель, ай-лю-лю.
- А кафичку? – Власта сделала вид, будто огорчена, но ясно было, что только рада.
- В другой раз, - Алеш встал, посматривая на меня обеспокоенно.
Так, теперь моей главной задачей было не выпустить ядерные ракеты, пока мы не останемся вдвоем. Без Марты. За восемь месяцев это был первый случай, когда мне хотелось вцепиться когтями ему в физиономию.
- Марта, едем домой! – крикнул Алеш, поднявшись на половину лестницы.
Я взяла сумку и пошла к машине, даже не попрощавшись со Зденеком, который так и сидел в саду на скамейке.
35.
- Анна, что случилось? – с тревогой спросил Алеш.
- Не сейчас! – сквозь зубы процедила я, глядя, как Марта бежит к машине, повесив на плечо рюкзак за одну лямку.
Пристегнув ей ремень, я придвинулась поближе, и она, как обычно, вцепилась в мою руку. Иногда это меня немного раздражало, но сейчас я бы с удовольствием прижала ее к себе, и покрепче. Да, Марта оказалась эпицентром всей этой мерзкой истории, и кто бы знал, насколько мне сейчас было ее жаль. Алеша тоже, но злилась я на него страшно.
Почему-то вспомнилось, как он сказал мне в тот день, когда мы встретились на выставке в Питере, по пути в аэропорт. «Я даже не уверен, что это мой ребенок». Какого черта?! Это не случайная оговорка. Или он имел в виду, что не был уверен, когда женился на Милене? А Магдалена? Я сказала, что Марта похожа на Алеша, и она что-то такое заюлила: мол, ну что там похожа, светлые волосы, темные глаза. Или они оба считают, как и Зденек, что это не мое дело? Значит, быть с ней постоянно, вытягивать их с Алешем из этого болота – мое, а знать правду – нет?
Марта болтала без умолку, рассказывая обо всем, что произошло с ней за две недели и что не вместилось в наши короткие телефонные разговоры. Иногда она спохватывалась, о чем-то спрашивала и тут же продолжала свой бесконечный рассказ.
- Анна, ты такая бледная, - взглянув на меня, Марта оборвала его на полуслове. – Тебе плохо?
- Мартичка, вчера утром мы были там, где плюс тридцать пять. А здесь всего восемнадцать. Немного болит голова. Ничего страшного.
- Тебе надо принять лекарство, - строго сказала она. – Нельзя терпеть, когда болит. Это бабушка говорит. Она хоть и зубной, но доктор.
- Правильно бабушка говорит, - кивнула я. – Но это если сильно болит. Если б я терпела, когда у меня сильно заболел живот, я бы умерла. А если немного, то можно и потерпеть.
- Ну не знаю, - с сомнением протянула Марта. – Я, наверно, тоже буду доктором.
Еще совсем недавно она хотела работать в зоопарке. А до этого, по словам Магдалены, мечтала стать «артисткой кукольного театра».
