--И сын ведьмы с ней за одно?
--Этого я не знаю.
--Ну, ладно. Иди,--сказала я ей, наконец, видя,что Мша совсем уже скрючилась от страха.--Я никому не скажу о нашем разговоре.И вот еще что: объяви всей моей свите, что я отпускаю всех по домам. Не хочунавлекать на вас гнев Василисы.
Мша вылетела из дворца, как молния, и ничего непонимающая Троя даже залаяла ей вслед.
--Да,--сказала я ей.--Меня обманули, какпоследнюю дуру. Но впредь мне наука: не доверяй врагам, даже если они кажутсяискренне раскаявшимися. Гавр, Василиса и даже Ю-Ю! Все против меня объединились.А я-то, идиотка, считала себя почти своей в этом мире. Но Ю-Ю! Как он мог такпоступить со мной? Предатель...
Бабушка прервала мои воспоминания стуком вдверь. Она почему-то боялась теперь входить просто так запросто в терраску.
--Ириша.
--Да, бабуля. Ты что стучишь, я не сплю.
--Я спросить хотела. Ты опять ничего не ешь,опять сидишь сиднем, света божьего не видя. Сглазили тебя снова что ли? Илислучилось чего? Я уже не знаю что думать, чем помочь.
--Нет, ба. Никто меня не сглазил.
--И не обидел никто?
--Нет.
--А может к Фионе Игнатьевне сходим еще раз?
--Да, сколько можно? Ничем она не поможет.Бабушка, пойми, все ведьмы теперь против меня. Все против.
Бабуля уставилась на меня как на сумасшедшую. Яи сама не была уверена в присутствии на месте моего здравого рассудка.
--Не обращай на меня внимания, ба. Я лягупоспать,--сказала я и снова зарылась в шелковое одеяло.
Все были против меня, и я больше не хотелавозвращаться в Дремучий Мир. Там снова была Василиса, а тот, кому я довериласьи кого, да что скрывать, все еще любила, был с ней заодно. А вот по поводу Ю-Юу меня все время возникали какие-то сомнения. Неужели он мог? Он черт, хоть инаполовину. Разве может быть он верным? Хотя на что не пойдешь ради любви? Начто бы я могла решиться на его месте? На что угодно. Но только не напредательство. Только не на это! А вдруг... Меня потрясла простая допоразительности мысль: а если его заставили? Я даже подскочила на кровати. Обэтом я и не подумала! Если хоть одно существо в этом мире еще остается верномне, я не должна сдаваться.
Через полчаса я была уже у старухиной избушки.Она-то должна была знать хоть что-нибудь об этом. Недаром мне все времяказалось, что она что-то скрывает от меня. Заварзузы не было дома, хотя дверьбыла раскрыта. В дремучем мире воров не водилось, и не от кого было запиратьдома. Рядом в речке резвились русалки, которые, завидев мчащегося к нимпса-духа, взметнув хвостами и наполнив окрестности оглушительным визжанием, скрылисьв радуге брызг.
У крыльца грелся на солнце Баюн. Заметив насслишком поздно, он поспешил было скрыться. Но я успела схватить его за хвост ивыволокла из-под ступенек его жирную тушу.
--Где Матушка?--был мой первый вопрос.
Хитрый котяра строил мученические гримасы иотвечать не хотел.
--Ладно. Не хочешь говорить, давай я угадаю. Тытолько мяукни по-своему, когда надо. Никто и не подумает, что ты там что-торазболтал.
Кот все еще пытался вырваться, но хвост, закоторый я его держала, был ему, видимо, дорог и вскоре он успокоился, застыв,как пришибленный.
--И так,--начала я допрос.--Бабушка отправиласьв гости к водяному?
Кот не издал ни звука, только завращал желтымиглазищами.
--Нет? Я так и думала. Так она у кикимор?
Снова молчок.
--Третья попытка: Матушка отправилась кВасилисе. Так?
Баюн запыхтел и еле слышно мяукнул.
--Прекрасно. Это мы выяснили. Следующийвопрос,--нудно протянула я и покрепче ухватила кота за хвост, давая понять, чторазговор еще не закончен.--Зачем она туда пошла?
Бедняга нервно заерзал, изо всех сил дернулся изавопил от боли. Он попробовал отбрыкаться задними лапами и пустить в ход когтии зубы, но Троя щелкнула зубами, и кот опять притих.
--Так зачем же?--все так же с расстановкойповторила я свой вопрос.
--Не зна-а-а-ю!--верещал кот и брыкался внапрасных попытках освободиться.
Я потеряла терпение и достала свой меч, которыйпосле того, как лишилась силы, решила всегда носить с собой.
--Ну, что ж,--жестко заявила я,--тогда простисьсо своим хвостом.
Мне необходимо было стать жестокой, как жестокбыл ко мне этот чужой мир. Я замахнулась. Острое лезвие со всей данной мнеприродой силой опустилось на кончик пушистого хвоста. Я рассчитывала отрубитьдля устрашения лишь клок шерсти, но вдруг увидела в нем кусок окровавленногомяса. Баюн истошно заорал, а я перекрывая эти вопли, крикнула ему в ухо:
--Это еще только бутончики, а впереди ещецветочки и ягодки! Говори, сволочь, зачем ведьма пошла к Василисе?!
--Скажу, только не калечь меня,--застоналкот.--У Василисы ее сын. Она теперь сделает все, что прикажет ей наместница.
--Что это значит?--не поняла я.
--Она держит его у себя взаперти, в Северномзамке. А все думают, будто они вместе сбежали к людям.
--Кто еще знает об этом?
--Только Матушка, а я случайно подслушал.
--А Гавр?
--Об этом мне ничего не известно.
--Так Заварзуза отправилась на севернуюграницу?
--Нет. Сама Василиса здесь, в своем столичномдворце. Туда же направилась и Матушка.
--Так. Слушай внимательно. Если о нашемразговоре хоть кто-нибудь узнает, ты лишишься своей головы!--грозно сказала я идля наглядности рубанула мечом по репейнику. К счастью для меня, он рухнул,иначе вышла бы неловкость, ведь оружием я владела не лучше, чем китайскойграмотой.
Я отпустила кошачий хвост, но его хозяин, неверя избавленью, еще несколько секунд оставался на месте с прижатыми ушами изакрытыми глазами. Но когда, наконец, уверовал в свободу, припустил так, чтодаже рассмешил меня. Впервые за долгое время я позволила себе улыбнуться. Мнестало немного легче на душе, после того как я узнала, что Ю-Ю не предаваламеня.
Через минуту мы уже определяли направлениеветра, чтоб незаметно подобраться к дворцу Василисы. Сама наместница едва лиобладала великолепным обонянием, но резиденцию ее охраняла Горгона. Она сразупочует нас. Особенно Трою.
Я вдруг вспомнила, впервые, наверное, что моясобака - родная дочь преданного Василисе пса-духа. С недоверием взглянув на ее,сосредоточенно обнюхивающую дорогу, я решила не рассказывать ей пока осокровенном. Я становилась подозрительной. Станешь тут!
