– Сестра Анна, подожди!
– Что тебе еще?
– Замятя очень волнуется о тебе. И, судя по тому, что мы увидели, – он показал рукой на запустение вокруг, – не зря волнуется. Что тут происходит?
Она опять скрестила руки на груди, густые брови сошлись на переносице. Внимательно осмотрела Арсентия с ног до головы, открыла было рот, чтобы что-то сказать, но потом покачала головой.
– Мне почему-то кажется, что ты хороший человек. И поэтому очень советую – когда окончательно стемнеет, запритесь в доме и не выходите до рассвета. А утром забирай своих мальчишек и уезжайте подальше. – И, не дав ему сказать и слова в ответ, развернулась и ушла.
* * *
– Значит, так! Слушаем меня внимательно. – Арсентий, сменивший рясу на стеганую куртку из нескольких слоев грубой ткани, набитую конским волосом, закинул за спину свой мешок, повесил через плечо саадак с луком.
– Я пойду оглядеться. А вы сидите в доме тихо. И до моего возвращения никуда – я повторяю, никуда – не выходите. Понятно?
– Понятно, – ответили близнецы одновременно.
– Хорошо. – Он взял меч, но после недолгого раздумья положил назад – не стоит, во время разведки будет только мешать. А в бой вступать послушник пока не собирался. – Ну ладно, будем уповать на Божью помощь.
Арсентий перекрестился и шагнул в темноту двора. Пригнувшись, внимательно осматриваясь по сторонам, он быстро и бесшумно пересек гостевой двор. Подкрался к стене, за которой уже начинались монастырские постройки, на всякий случай подергал ворота – разумеется, заперто. Тогда послушник достал из сумки длинную веревку, на конце которой был закреплен стальной крюк. Раскрутил веревку в руке так, что она загудела, резко выбросил руку, и крюк с легким свистом взмыл вверх, а потом с глухим стуком вцепился в кромку стены.
Послушник поплевал на ладони, растер и быстро, как кошка, вскарабкался наверх, упираясь ногами в стену. Присел, замер, сливаясь с поверхностью, вслушиваясь и вглядываясь. Арсентия все время не покидало ощущение, что за ним следят чьи-то глаза, но сколько бы он ни старался, не заметил вокруг ни единого движения. Кроме деревьев, листья которых трепетали на ветру, и ворон, перелетавших с одного места на другое с отрывистым карканьем.
На дворе стояло несколько построек. В центре – темный силуэт церкви. За ней, судя по всему, трапезная, слева пристроен большой жилой дом, в котором обитают монахини. Строения справа больше похожи на хозяйственные – склады, кухня и тому подобное. Поразмыслив, Арсентий спустился со стены по деревянным ступеням и направился в сторону жилой постройки. Он уже не мог увидеть, как к гостевому дому, где остались Гриня и Федька, бесшумно и плавно скользнули две фигуры.
* * *
Арсентий осторожно потянул на себя дверь, которая отворилась с легким скрипом. Он шагнул внутрь. Присел на корточки возле стены, сжимая лук со снаряженной стрелой. Напряг глаза, вглядываясь в густую темноту, – огонь он зажигать, естественно, не стал. Умение биться без света было одним из тех навыков, который мастера по нечисти нарабатывали постоянно. Безбожные твари не любят солнце, а значит, охотникам приходится быть готовыми к встречам с ними именно в ночи.
Длинный коридор, по левую сторону которого одна за другой расположились кельи, уходил вперед и заканчивался дверями в покои настоятельницы. Арсентия такое расположение помещений не удивило – все монастыри, даже его родной Богоявленский, строились похоже, отличались деталями. Здесь тоже царило запустение, как будто бы монашки давно отсюда съехали. На полу валялась поломанная мебель и рваные книги, большинство дверей распахнуты. И бревна, из которых сложены стены, на ощупь ледяные, что бывает только в домах, где давно не топили печи. А лето было не настолько жарким…
Послушник сторожко двигался вперед, заглядывая по очереди в каждую келью. Первые три были пустыми, и в них царил уже привычный беспорядок. А в четвертой Арсентий обнаружил на кровати мертвую женщину в рясе. Потрогал ее холодную руку и опять удивился – судя по всему, мертвая монашка пролежала здесь не меньше месяца, а то и двух, но тело не разложилось, а как будто высохло. Словно после смерти из нее слили всю кровь для какого-то бесовского ритуала. Послушник опустился на колени, склонил голову и почти бесшумно зашептал поминальную молитву.
В этот момент позади, возле входа, что-то громко упало на пол. Арсентий выскочил в коридор, вскинул лук и натянул тетиву, повел вокруг серебряным наконечником стрелы, выискивая врага. Но в доме опять царила тишина. Пожав плечами, послушник пошел дальше. Еще трижды он натыкался на иссохшие женские тела – две покойницы были одеты в рясы, одна – в длинную белую сорочку. У этой на шее послушник обнаружил глубокую рваную рану, осмотрел ее и, цокая языком, помотал головой из стороны в сторону.
Дверь в покои настоятельницы оказалась запертой на врезной замок, сработанный, судя по всему, хорошим мастером. Арсентий потрогал замок пальцами, осмотрел – нет, открыть не получится. Заранее поморщившись от того, что придется пошуметь, он со всей силы ударил ногой, рассчитывая выбить дверь. Но она не подалась ни на волосок, как будто…
– Она внутри мебель к двери сдвинула, – раздался за спиной негромкий голос. – Не хотела, чтобы ее живой взяли. Так и умерла там от голода. А может, не от голода, а от переживаний, не знаю.
Арсентий, пораженный тем, что не услышал приближения постороннего, опять вскинул лук и резко развернулся. Сестра Анна, не шевелясь, сидела на лавке у стены и смотрела на него с легкой улыбкой на устах.
– Значит, вот как нездоровится настоятельнице? – Послушник чуть опустил лук, но убирать стрелу не спешил. – Может, все-таки расскажешь, что тут происходит?
– Я же говорила тебе – не выходи из дома до утра. – Она встала, и Арсентий увидел, что вместо рясы на ней надета полотняная рубаха длиной почти до пола – только тонкие пальцы ног видны. И, разумеется, обратил внимание, что рубаха очень плотно обтекает тело монахини, подчеркивая все изгибы тела. – Ты, я так понимаю, относишься к тем мужчинам, которые никогда не слушают, когда им советуют поберечься?
Арсентий не стал отвечать. Анна подошла к нему почти вплотную, мягким движением руки отвела в сторону лук. Он собрался было отстраниться, но помешала закрытая дверь за спиной. А также то, что ему совершенно не хотелось отстраняться от этой женщины. Не совсем понимая, что он делает, послушник склонил голову и с удовольствием втянул носом пьянящий запах ее волос. А она провела холодными пальцами по его левой щеке, погладила его огромный ожог.
– Где же ты был в те года, когда я себя еще в монастырь не упрятала? – Ее мелодичный голос был наполнен грустью. – Ну да это ничего. Не все еще потеряно. Пойдем.
– Куда? – насторожился Арсентий.
– За ответами на твои вопросы. – Она опять слегка улыбнулась, развернулась и уверенной походкой направилась к выходу. Послушник, поколебавшись пару мгновений, двинулся за ней, удивляясь между делом, что ее босые ноги не мерзнут на стылом полу.
