— Расскажи мне об этих соблазнах.
Дэвид отстранился от нее и скрестил руки на груди. Хоупвстала, пошла к окну как раз в тот момент, когда сверкнула молния. Затемпослышались раскаты грома и хлынул сильный дождь.
— Нет. Ты воспользуешься тем, что я скажу, лишь дляодного — наказать меня.
— Как тебе кажется, ты заслуживаешь наказания за то,что изменила мне?
— Я не изменяла. Я лишь собиралась.
— Это еще хуже.
— Давай больше не будем об этом, — пробормоталаона.
— Наклонись через край постели, — велел ей Дэвид,снова наполнив и опустошив рюмку.
— Зачем?
— Делай, как тебе говорят.
— Ты же не будешь ремнем? — умоляла она, наклоняясвое гибкое тело через край постели так, что попочка оказалась против камина.
— А почему бы не воспользоваться ремнем? — Онприсел рядом с ней и погладил ее покрытую шелковым шармезом попочку, выпяченнуюнад краем постели. Она повернула голову и увидела, что он приподнимает край еехалата. — Я вижу, что розовый цвет еще не сошел, — сказал он.
— Я же говорила, что он лишь отшлепал меня.
— Спорю, что он занимался не только этим.
— Почему ты говоришь так?
— Я уверен, он раздвигал тебе ноги, — сказалДэвид, раздвигая ей ноги, — и заметил твою влажность. После чего можнолишь догадываться, что произошло дальше.
Дэвид прижал кончики пальцев к покрытому мягкими волосамилобку Хоуп, потом засунул средний палец во влажную розовую щель, разделявшуюего. Хоуп затаила дыхание, почувствовав это нежное вторжение. Два раза за одинвечер!
Она лишь взглянула на него через плечо, что дало ейвозможность продемонстрировать свой очаровательный профиль.
— Думаю, он также тщательно обследовал вот эту область,ибо моя жена такая потаскушка!
Дэвид прижал палец к ее анусу.
— Возможно, что так случилось, но дальше этого дело непошло!
— Вот здорово. Я потрясен. Он всего лишь трахнул тебяспереди и сзади!
— Я бы не сказала, что он трахнул.
— В этом я нисколько не сомневаюсь.
Дэвид поднялся и подошел к сосновой коробке для игрушек,нашел лопатку и маленькую плеть.
— Хоуп, становись на четвереньки.
— Зачем? — спросила она, опускаясь на колени.
— На этот раз ты легко отделаешься.
— Правда?
Хоуп присела на пятки, сбросила с плеч атласный пеньюар,обнажая свои прелести.
— Вот так. Я накажу лишь те части тела, которыепульсируют.
Хоуп обмякла, услышав такую угрозу, а Дэвид смог запростоустроить ее так, что голова и грудь покоились на постели, спина чуть выгнулась,колени широко раздвинулись, а ее задница оказалась высоко поднятой. В такомположении ее ягодицы оказались предельно раздвинутыми, а влагалище полностьюоткрылось.
Он начал с более мягкой кожаной плети, слегка обмахиваямежду ее ягодицами, затем хорошо прицелился, чтобы угодить кончиками хвостов ванус. Эта плеть была специально предназначена, чтобы обхаживать изящныемалодоступные или чувствительные места. Дэвид потчевал ею также срамные губы.Она вертелась, стонала и извивалась, но все время изгибала спину, чтобынаиболее изящно предложить ему свои раздвинутые ягодицы. Желание удостоитьсяподобного внимания говорило о том, что его опытная рука доставляла ей истинноенаслаждение.
Спустя некоторое время кожу начало потихоньку жечь. ОднакоХоуп уже парила в своих ощущениях. Она все хорошо чувствовала, но не испытываланеприятных ощущений. От унижения, что так обходятся с ее задним отверстием, оначуть не расплакалась, однако возбуждение, которое вызывали возникавшиеощущения, было неописуемо. То же самое произошло, когда он рукой шлепал холмВенеры. Когда Хоуп еще девочкой читала романы, выпускаемые «Гроув-Пресс», такоеобхаживание срамных губ описывалось как жестокая и ужасная пытка. С тех пор онаузнала, что такие обхаживания, если их умело применять, приносят удовольствие.
Чтобы Хоуп было легче держать спину, Дэвид засунул одну рукуей под живот и поддерживал ее тело, но не переставал легко шлепать уязвимые,широко раздвинутые прелести, пока не увидел, что она покрылась потом отвозбуждения.
Он знал, что настало как раз то мгновение, когда можноовладеть ею. Она уже занимала верное положение. Он просто встал позади нее ирасстегнул молнию, после чего проникнуть в жену до упора было делом несколькихсекунд. Он притянул Хоуп за талию и поставил на четвереньки и изо всех сил сталдолбить ее сзади. Воспользовавшись лежавшей под рукой деревянной лопаткой, онсумел побудить ее двигать стройными бедрами в такт с его толчками. Всякий раз,когда он стучал по правой или левой ягодице лопаткой, она от неожиданностипереставала дышать. Затем он слышал запоздалое «Ой!».
Однажды он нанес слишком сильный удар маленькой деревяннойлопаткой! Она вскрикнула и прикрыла рукой попочку, защищая ее от дальнейшихударов. Не выходя из нее, он поймал ее руку, прижал к талии и как ни в чем небывало продолжал долбить жену, держа лопаточку наготове, чтобы в случаенеобходимости призвать ее к повиновению. Он заметил, как по бледной кожерасходился розовый отпечаток от причинившего боль удара, и улыбнулся. «Она ведьзаслужила это», — чувствуя собственную правоту, подумал Дэвид, наслаждаясьданной мужу властью.
Через две недели они стучались в дверь «Домика у скалы»,куда их Сюзен Росс пригласила на ужин. Этот дом принадлежал Энтони Ньютону, нов его отсутствие он переходил в распоряжение Сюзен и ее сестры Лоры. Посколькувозвращение Энтони ожидалось в течение этой недели, Денниса и Сюзен прислалисюда пораньше, чтобы те позаботились обо всех деталях к возвращениюработодателя. Поэтому именно он открыл дверь Хоуп и Дэвиду, забрал верхнююодежду и отвел их в гостиную нижнего этажа, где находился камин из мрамора и тиковыйбар со спиртными напитками, за которым Деннис тут же занял место, чтобы смешатькоктейли для новых гостей.
Сюзен Росс вышла встретить их, таща за руку Майкла Флегга.Девушки обнялись, мужчины пожали руки. Дэвиду немедленно поднесли виски ссодовой, чтобы тот мог пережить первые впечатления, которые произвел на негоМайкл Флегг.
Сюзен тут же отвлекла его, удивив скромными, искреннимисловами о том, что она рада встретиться с ним при таких обстоятельствах и чтоей хотелось играть с ним с того самого момента, когда их несколько месяцевназад представили друг другу.
— Здорово!
Дэвид не мог оторвать взгляд от молодой покорительницысердец, ее миниатюрной фигурки, облаченной в тот день в скромное синеешерстяное платье, медовых волос, волнами свободно ниспадавших на спину, икрохотных ножек в туфлях с каблуком и Т-образным ремешком.
