Глава 14
Они в молчании шли по пыльной, горячей улице Кингмана. Аманда обнаружила, что мысль о предстоящем не внушает ей отвращения. «Это всего лишь урок, — говорила она сама себе, — урок, результаты которого можно будет использовать с Тейлором». В конце концов, вот уже несколько лет она любит именно его. Тейлор — тот мужчина, за которого она выйдет замуж. И ей действительно необходимо узнать, что сделать, чтобы он перестал видеть в ней ребенка. Какое счастье, что профессор Монтгомери был настолько любезен, что согласился помочь ей.
— Сюда, — сказал он, открывая дверь кладовки, где хранились тряпки и швабры.
— Сюда? — спросила она.
— Это единственное место, где мы можем побыть наедине. Поторопись, мы и так задержались.
Ей показалось, что он стремится как можно быстрее избавиться от этой скучной обязанности. Конечно же, там, наверху его ждут люди, чьи проблемы куда серьезнее, чем ее. Она зашла в кладовку, и он запер дверь на ключ.
Хэнк перевернул большую корзину и уселся на нее.
— Прежде всего запомни — ты находишься в менее выгодном положении, когда он стоит, так как он выше тебя. Подожди, пока он сядет — так ты сможешь управлять ситуацией. А теперь погаси свет и садись ко мне на колени.
— Но… — начала она.
— Представь себе, что я — Тейлор. В темноте у тебя лучше получится. Конечно, если тебе хочется и после замужества жить по расписанию, можешь не слушаться меня. Как хочешь, Аманда.
Она потянула выключатель и комнатка погрузилась в темноту. Но руки Монтгомери нашли ее, и он усадил ее на колени.
— Аманда, что ты делаешь! Ты должна сейчас заниматься латынью.
— Да, но я… Ох, понимаю, ты сейчас — Тейлор.
— Делаю вид, — поправил ее Хэнк. — Аманда, если бы я был — я, то обнял бы тебя вот так… — И он обнял ее, касаясь груди. — И поцеловал бы тебя вот так…
Он так нежно поцеловал ее, что Аманда вспомнила прошлую ночь. Она сама обняла его, ее язык проник в его рот. Она застонала, когда его руки начали ласкать ее грудь. Как он там говорил — сидя? Люди могут заниматься любовью сидя. Она сильнее прижалась к нему.
Хэнк отстранил ее.
— Но это не я. Сейчас я — Тейлор, — с трудом произнес Хэнк. Аманда сводила его с ума. — Тейлор будет сидеть вот так. — Он опустил руки, стараясь не касаться Аманды. Сквозь дверь пробивался свет, и Хэнк видел достаточно, чтобы снова понять, как она прекрасна. Похоже, ее глаза повеселели. — И что ты будешь делать?
— Не знаю. Вчера мне не нужно было что-то делать. Похоже, ты всегда к этому готов.
Она чувствовала, сидя у него на коленях, что и сейчас он готов. Ее сердце учащенно билось, а он выглядел таким спокойным, словно ее поцелуи на него не подействовали. Впрочем, отчасти подействовали.
— Думаю, я поцелую его, — предположила она и потянулась к его губам, но Хэнк отвернулся.
— Нет, начало должно быть более изощренным. Поцелуй меня в шею, одной рукой расстегни пуговицы на рубашке, а второй — перебирай волосы.
— Понятно, — ответила она. Это было самое легкое задание, какое ей только приходилось выполнять. Его волосы были такими мягкими, чистыми, и как будто сами обвивались вокруг ее пальцев. Пуговицы расстегнулись с легкостью, и ее рука проскользнула внутрь, к его теплой груди. — Вот так?
— Точно, — прошептал он.
Она коснулась губами его шеи. Горячая, гладкая кожа, покрытая мягким пушком. Она провела языком по волоскам. Его кожа была приятной на вкус.
— А теперь — ухо, — подсказал Хэнк. Его сердце так билось, что он с трудом расслышал самого себя.
Аманда подумала, что, похоже, у нее начало получаться. Она схватила зубами мочку его уха и нежно потянула. Хэнк обнял ее. Она обвела языком ухо, одновременно щекоча его своим дыханием.
— У меня хорошо получается? — прошептала она.
— Неплохо, — с трудом произнес он. Она становилась все изобретательнее в своих ласках: целовала его виски, глаза и, покрывая поцелуями щеки, постепенно приближалась к губам. Она почти полностью расстегнула рубашку и теперь мечтала почувствовать обнаженной грудью его смуглую горячую кожу, потереться своей гладкой кожей о волосы на его груди.
— Теперь это ухо? — спросила она и принялась ласкать языком левое ухо Хэнка. Она придвинулась ближе, и грудь заныла, коснувшись тела Хэнка. Ей захотелось распахнуть платье и почувствовать на груди его губы.
Она целовала его так страстно, будто через минуту умрет. Она погружала язык в глубину его рта, яростно покусывала губы, а потом начала опускаться ниже, к шее. Руки почти рвали его одежду.
Хэнк больше не мог играть. Подхватив Аманду легко, как пушинку, он пересадил ее лицом к себе. Одним движением она стянула через голову платье. Кружевные панталончики сползли вниз, и обнаженный низ живота прижался к промежности Хэнка.
Поддерживая левой рукой затылок Аманды, он страстно целовал ее, исследуя языком сладкие глубины рта. Правой рукой Хэнк расстегивал брюки, одновременно массируя костяшками пальцев низ ее живота. Аманда терлась о его руку.
И вдруг они услышали, как кто-то пытается открыть дверь.
— Похоже, она заперта, — послышался голос Ривы. — У кого ключи: у тебя или у Хэнка?
— Наверху вроде есть ключи, — ответил Джо. — Пойду посмотрю.
— Я с тобой, — сказала Рива, затем добавила, обращаясь к кому-то еще:
— Стой здесь. Сама подотрешь блевотину своего ребенка.
Внутри кладовки Хэнк и Аманда постепенно вспоминали, кто они и где находятся.
— Нам лучше выйти, — сказала Аманда. — Не думаю, что они нас поймут.
"Я бы точно не понял», — подумал Хэнк и начал застегивать брюки.
Аманда нащупала шнур включателя. Когда свет зажегся, их глаза встретились, но Аманда не смогла смотреть на Хэнка слишком долго. Стоило ему нажать какую-то тайную кнопку в ней, и она тут же вспыхивала, как эта электрическая лампочка.
Хэнк открыл дверь и выглянул. Рива и Джо были наверху, но перед дверью тихо стояла женщина — судя по внешности, итальянка. На руках она держала девочку с позеленевшим личиком.
— Добрый день, — сказал Хэнк. — Мы тут…
Аманда принялась извиняться перед женщиной за то, что они заставили ее ждать, и они все вместе прошли наверх.
Хэнк приостановился на лестничной клетке.
— Что это за язык? — спросил он.
— Итальянский. Разве она не итальянка?
— Она-то итальянка, но ты на каком языке сейчас говорила?
— Ох, кажется, на греческом, — беспомощно ответила Аманда. — Или русском. А может, латыни.
Хэнк посмотрел на Аманду и постарался не прикасаться к ней. Он до сих пор чувствовал ее дыхание у своего уха.
