— Не уверен, но ты же знаешь, Лив, как к тебе относится Натали. Даже если она мне поверила, то все равно сильно расстроилась.
— Бедная Натали, — прошептала я.
Выпрямившись, я сделала глубокий вдох и помотала головой.
— Как ты мог сохранить эту фотографию в телефоне? У меня это даже в голове не укладывается.
— Ну теперь-то я ее удалил.
— И Натали нечего больше опасаться, потому что между нами все кончено.
— Мне казалось, что мы обо всем договорились в самолете.
— Мне очень тяжело без тебя, Лив, — сказал Марк. — Я не механическая игрушка, которую можно включить и выключить. Я не могу в одночасье отказаться от своих чувств, будь то горе, любовь или еще что-нибудь. Твоя фотография стала для меня частичкой тебя, которая постоянно была со мной.
— Перестань, Марк.
— То теперь я знаю, что ей сказать.
— Прости меня, Лив. Просто я…
Но с меня было довольно. Я устала от Марка, устала от постоянного чувства тревоги, устала от наших с ним отношений.
— Мне нужно идти, — сказала я. — Принимай свой душ и оставь меня в покое.
Глава 46
Поздно вечером Лука пришел ко мне домой. Я уже приняла ванну, надела пижаму и сидела на кровати, скрестив ноги по-турецки, слушая Боба Марли и заплетая свои влажные волосы в тоненькие косички, чтобы утром они стали волнистыми и я хорошо выглядела на вечеринке. Услышав тихий стук в дверь, я сразу поняла, что это ко мне. Был одиннадцатый час, и мать уже легла спать.
Я сбежала по ступеням, открыла входную дверь и увидела Луку. На дворе падал первый снег, и снежинки налипли на его челку и ресницы. Нос и щеки покраснели от холода.
— Что случилось? — встревоженным шепотом спросила я, но мать уже вышла на лестницу и перегнулась через перила, всматриваясь в темноту прихожей.
— Что там происходит, Оливия?
— Ничего, — отозвалась я и затащила Луку внутрь, чтобы остатки тепла не улетучились через открытую дверь.
— Кто там с тобой?
— Это мои друзья.
— Скажи им, чтобы они уходили.
— Я просто обещала им одну книгу.
Я сделала вид, что прощаюсь, открыла и снова закрыла дверь.
Потом, с трудом сдерживая смех, я приложила палец к губам, и Лука на цыпочках прошел следом за мной на кухню. Она находилась прямо под комнатой матери. Если бы мать снова вышла, мы бы это обязательно услышали и Лука успел бы сбежать через заднюю дверь.
Я не стала включать электричество, но в кухне и без того было достаточно светло. Свежевыпавший люминесцирующий снег отражал огни уличных фонарей и свет, льющийся с неба и из окон соседних домов. Мне было холодно стоять босыми ногами на линолеуме. Лука, казавшийся огромным в своем зимнем пальто, крепко прижал меня к себе. Я попыталась было отстраниться, чтобы видеть его лицо, но он не отпускал меня.
— Что случилось? — прошептала я.
— Пожалуйста, не ходи на вечеринку с Марком.
— Но, Лука, это же ничего не значит. Я хотела попросить тебя, чтобы ты меня туда отвез, но тебя не было и…
Забыв про необходимость соблюдать тишину, Лука подвинул стул. Раздался неприятный, скрипучий звук. Тотчас же над нашими головами послышались шаги моей матери.
Я не стала ждать, пока она снова выйдет на лестницу. Схватив с крючка свое пальто, я сунула ноги в высокие сапоги, и мы с Лукой выскочили на улицу через заднюю дверь. Мы перелезли через две ограды, пересекли задние дворы двух соседей и оказались в узком переулке. Потом мы побежали. Точнее, побежал Лука, а я, цепляясь за его обтянутую перчаткой руку, изо всех сил старалась не отставать, ковыляя следом в сапогах, которые были слишком большими и совсем не грели.
— Давай зайдем в паб, — сказал Лука.
— Я же в пижаме.
— Черт. Давай подумаем, куда можно пойти.
Я пожала плечами и, стуча зубами от холода, сказала:
— Никуда.
— Ты совсем замерзла.
— Вот как бывает, когда у тебя нет никакого долбанного плана, — хихикнула я, цитируя одну из своих сослуживиц. — Все идет шиворот-навыворот.
Лука ухмыльнулся и прижал меня к себе.
— Вот что мне в тебе нравится, Лив.
— Что именно?
— Что ты способна зимней ночью стоять в пижаме в центре Портистона и философствовать.
— Это помогает мне согреться.
— Может, зайдем в ночной магазин?
— Чтобы через несколько секунд об этом узнали в «Маринелле»?
Мне было ужасно холодно. Мои влажные косички превратились в сосульки.
— Пошли, — сказал Лука.
Мы направились к «Маринелле». Попросив меня немного подождать, Лука быстрым шагом направился в дом. Дрожа от холода, я спряталась за мусорными баками, но, к счастью, ждать пришлось недолго. Через несколько минут Лука вернулся с ключами от фургона и охапкой одеял. Фургон был припаркован на боковой улице, довольно далеко от ресторана, и можно было не опасаться, что кто-то услышит звук работающего мотора. Я забралась на пассажирское сиденье, а Лука сел за руль и передал мне одеяла. Плотно закутавшись в них, я сбросила сапоги и поджала под себя ледяные босые ноги. Осторожно доехав до конца набережной, Лука остановил машину так, чтобы мы могли видеть море, но лобовое стекло все время заносило снегом, и огни острова Сил казались лишь бледными размытыми пятнами. В салоне было тепло, и Лука не стал выключать мотор, чтобы печка продолжала работать. Дворники он тоже оставил включенными.
— Они без труда нас найдут, — сказала я. Следы от шин нашего фургона были, вероятнее всего, единственными на свежевыпавшем снегу. Оглянувшись через плечо, я убедилась в том, что они четко просматриваются до самого поворота на улицу, с которой мы приехали.
— Будем надеяться, что они не станут нас искать, — ответил Лука. Включив приемник, он настроил его на музыкальную волну, после чего запустил руку под сиденье и достал бутылку вина.
— Его закупили для свадьбы, — объяснил он.
— Но Анжела может заметить, что бутылка исчезла.
— Не заметит. Папа уже несколько недель потихоньку таскает бутылки из свадебных запасов.
Лука сорвал зубами пластиковый колпачок.
— Черт, у нас же нет штопора, — спохватился он.
Это заняло некоторое время, но в конце концов с помощью отвертки, которую мы нашли под сиденьем, нам все же удалось протолкнуть пробку внутрь, и мы по очереди стали пить вино прямо из горлышка. Оно стекало по моему подбородку и заливало пижаму. Мы хихикали как дети.
