И будет тосковать по нему до самой смерти.
Закипел чайник; она налила себе чаю, села за стол, отодвинула чашку, положила голову на руки и разрыдалась.
— Либби!
Она вскочила так порывисто, что уронила стул. Он стоял на пороге, с усталым лицом и странным, решительным выражением глаз. Либби смахнула слезы и помотала головой. Этого не может быть!
— Калеб!
— Почему ты плачешь?
Услышав его вопрос, она закрыла уши руками.
— Калеб… — повторила она. — Но как… Я ведь слышала… Я видела… Ты улетел!
— Ты что, плачешь с тех пор, как я ушел? — Он подошел к ней и кончиком пальца коснулся мокрой щеки.
Его прикосновение было реальным. Если она сошла с ума, оно и к лучшему.
— Не понимаю. Как ты очутился здесь?
— Сначала я должен задать тебе один вопрос. — Кэл вздохнул. — Всего один вопрос. Ты любишь меня?
— Я… Мне, наверное, лучше сесть.
— Нет. — Он схватил ее за руки и удержал. — Мне нужен ответ. Ты любишь меня?
— Да! Как ты можешь в этом сомневаться!
Он бегло улыбнулся.
— Почему же ты не сказала мне?
— Потому что не хотела… я знала, что тебе надо лететь. — Голова у нее закружилась, и она вскинула руки к вискам. — Позволь мне сесть!
Он отпустил ее; Либби неуверенно села на стул.
— Я всю ночь не спала, — пробормотала она. — Наверное, у меня галлюцинации.
Он схватил ее и прижал к себе.
— Теперь веришь, что все наяву?
— Да, — тихо сказала она. — Да. И все равно не понимаю. Как ты очутился здесь?
— Прилетел на аэроцикле.
— Нет. Я имею в виду… Я стояла на пороге. Я слышала, как ты стартовал. Я даже видела… вспышку, мельком, и твой звездолет в небе.
— Я послал звездолет назад. Им управляет компьютер.
— Ты послал звездолет назад, — медленно повторила Либби. — О господи! Калеб, но почему?
— Неужели непонятно?!
Глаза Либби снова наполнились слезами.
— Нет, не надо. Я этого не вынесу. А твои родные…
— Я послал им диск. Рассказал все, гораздо больше, чем есть в том отчете, который остался на борту. Где я и почему остаюсь. Если звездолет вернется назад, а без меня он вернется с таким же успехом, как и со мной, они все узнают и поймут.
— Я не имею права требовать от тебя такой жертвы!
— Ты ничего от меня и не требовала. — Он все крепче прижимал ее к себе. — Ты ведь готова была улететь со мной, правда, Либби?
— Да.
— Может, я даже и взял бы тебя с собой, если бы был на сто процентов уверен, что мы выживем. Послушай! — Он глядел ей прямо в глаза. — Я уже начал обратный отсчет. Убедил себя, что обязан жить там, откуда прилетел. Привел самому себе массу логических доводов, почему мне нужно улететь. Но перевесила одна, всего одна причина. Я люблю тебя. И моя жизнь здесь. — В его голосе звучала мольба. — Ради тебя, Либби, я улетел в другое время. Никогда, никогда не заставляй меня усомниться в правильности моего решения.
Она покачала головой.
— Тебе не о чем беспокоиться, — прошептала она.
— Время есть… Время было… Время — это прошлое, — ответил он. — Мое время — в прошлом, дорогая. С тобой.
Либби ничего не могла поделать со слезами, ручьем лившимися из ее глаз.
— Калеб, я так тебя люблю! Я сделаю все, чтобы ты был счастлив!
— Очень на это рассчитываю. — Он запечатлел на ее губах долгий, долгий поцелуй. — А теперь тебе нужно поспать. Крепко, сладко поспать.
— Вот это лишнее, — улыбнулась Либби, и Кэл рассмеялся, отгоняя последние сомнения, которые растаяли как дым. Он именно там, где ему место, где отныне его дом.
— Потом поговорим, как все лучше уладить, — сказал он.
— Что уладить?
— По-моему, с семьей и браком я справлюсь.
— Но ты еще не сделал мне предложение!
— Погоди, я как раз к этому подхожу. Сначала придется выправить мне новые документы. Потом найти работу. Какую-нибудь с… годовым доходом, так?
— Какую-нибудь работу, которая приносила бы тебе радость, — уточнила Либби. — Любимая работа важнее, чем доход и семейная страховка.
— Семейная… что?
— Не бери в голову. — Либби уткнулась ему в шею. — Может, папа устроит тебя к себе, пока ты не выберешь, что тебе по душе?
— Не уверен, что хочу делать лекарственные чаи. По мне лучше… — Кэл на секунду задумался и спросил: — Скажи, а у вас трудно получить летное свидетельство пилота?
