Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
Эффект от речи Агамемнона превзошёл все ожидания. Он полагал, что сейчас войско возмущённо загудит, раздадутся возгласы «Позор! Никогда! Смерть троянцам!», он уступит воле народа и поведёт его в бой. Толпа действительно всколыхнулась. По морю, состоявшему из тысяч голов, прокатилась грозная штормовая волна.
— Ура! Домой! — заревела толпа, и волна понеслась к берегу.
С радостными криками, потрясая округу топотом ног, счастливые, как школьники, у которых заболела учительница, бойцы бежали к кораблям. Они уже начали спускать их на воду, наскоро складывать палатки и собирать вещи. В одно мгновение на площади остались только Агамемнон и его штаб. Дело пошло совсем не по тому сценарию, какой готовили боги и герои. Так иной раз рушатся самые великие замыслы.
В это время Афина в своём олимпийском дворце, одетая в простое домашнее платье, что-то напевая, ткала красивый расписной плащ. Она с удивлением обернулась на влетевшую бурей Геру.
— Сидишь тут?! — закричала царица богов.
— А чего?
— Чего?! — передразнила Гера. — Ты что, ясновизор не смотришь?!
Она сунула под нос Афине ясновизор, там как раз показывали бегство греков. Лицо Афины вытянулось.
— Ой! — прошептала она. — Ой! — добавила она уже громко, закусив от волнения кулак, и заметалась по дворцу, хватая и на ходу напяливая попадавшиеся под руку доспехи, путалась в ремнях, пытаясь их затянуть, Гера бегала за ней, стараясь помочь, но в результате только мешала.
Наконец, кое-как нарядившись, Афина помчалась к Трое. Увидев там стоявшего в растерянности Одиссея, она бросилась к нему и быстро затараторила:
— Что ты стоишь как пень! Всё дело гибнет! Сделай же что-нибудь, ты ведь такой умный!
Одиссей посмотрел на перепуганную богиню, стоявшую перед ним в небрежно надетых доспехах, в сдвинутом набок шлеме, из-под которого выбивался нерасчёсанный локон. Просьба Афины вывела его из оцепенения и несколько воодушевила.
— Эх, была не была! — воскликнул он, скинул на землю верхнюю ризу, которую, впрочем, тут же подхватил его глашатай, и побежал вслед за войском.
В толпе он отыскивал командиров.
— Да ты ж ничего не понял, — говорил он одним. — Думаешь, Атреич это всерьёз сказал? Ты слышал, как он выразился о Зевсе? Можно сказать такое, не схлопотав тут же молнией по лысине? Ты просто не знаешь, что Агамемнон сегодня говорил на совете. У них всё согласовано. Проверка на вшивость: кто побежит, того под трибунал, удар грома и билет через Стикс в один конец. А ты повёлся на провокацию и людей своих подставляешь. Ты ж знаешь Зевса с Агамемноном — они шутить не будут. Быстро возвращайся, пока они ничего не заметили.
— Трусливая сволочь! — кричал он на других. — Стоять и слушать, когда с тобой говорит царь Итаки! Дерьмом ты всегда был — дерьмом и останешься. Командир здесь один, и это не ты! Развели тут бардак, каждый воображает, что он царь и бог, — не будет такого никогда!
Усилия Одиссея не прошли даром. Бойцы неохотно потянулись обратно на площадь, где их ждал помрачневший Агамемнон, который уже успел пожалеть о задуманном им испытании. Вообще-то идея была хорошая — хотел выявить трусов и выявил. Но правда оказалась слишком нелицеприятной: за восемь лет от боевого духа войска мало что осталось. Тут бы задуматься, можно ли воевать с такими бойцами, но вещий сон так вскружил голову Агамемнона, что, уверовав в помощь высших сил, он начисто потерял чувство реальности.
Площадь снова заполнилась народом. Напряжённую тишину нарушали только вопли Терсита — всем известного крикуна и провокатора. Непонятно, как он вообще оказался в войске, какой идиот призвал его на военную службу: он был хромым, косым, горбатым и плешивым, отличался своеволием и непокорностью, но бойцы охотно слушали его речи, в которых он поносил начальство в самых непристойных словах. Люди не всегда решаются сказать, что они думают, но им приятно послушать, как кто-то делает это за них. Обычно мишенями его насмешек и оскорблений становились Ахилл и Одиссей, но сейчас, когда люди злились прежде всего на Агамемнона, внимательный к настроению толпы Терсит направил поток ругательств на него:
— Чем ты ещё недоволен, Агамемнон? Мало добра на этой войне себе заработал? Не заработал, а наворовал! У нас наворовал — мы воюем и с добычей возвращаемся, а ты себе всё забираешь. Мы же и слова тебе сказать не решаемся! В кого ты нас превратил? Греки мы или гречанки?!
Народ одобрительно шумел.
Терсит говорил неправду: если бы против Агамемнона нельзя было ничего сказать, то и он сам этого не посмел бы — он вовсе не был безрассудным храбрецом. Он говорил так потому, что был уверен в своей безнаказанности, и все знали, что Агамемнон и другие благородные герои никогда не посчитают для себя достойным обижаться на никчёмного горлопана, но людям нравится слышать, что их права попираются, и нравится быть смелыми, когда это ничем не грозит.
— Даже Ахилл стал с тобой трусом, — продолжал разглагольствовать Терсит, — иначе не жить бы тебе после того, как ты его при всех оскорбил. Ты вообразил, что один тут воюешь, а мы просто так поумирать сюда пришли. Мы тебе не мешаем? Вот и оставайся тут один — посмотрим, как ты без нас Трою возьмёшь!
Выхватив скипетр из рук Агамемнона, Одиссей пробился сквозь толпу к Терситу и одним ударом повалил крикуна на землю. Символ царской власти оказался к тому же неплохой дубинкой.
— Ещё раз услышу такое про царей, — рявкнул Одиссей, — будешь с голым задом от меня по всему лагерю бегать!
При других обстоятельствах царь Итаки не опустился бы до этого, но сейчас надо было угомонить народ любыми средствами, и он своего добился: толпа рассмеялась. Люди любят слушать демагогов, так же они любят смотреть, как их бьют. Вот и сейчас они радостными возгласами и рукоплесканиями приветствовали победу царя над калекой. Терсит заплакал и отполз за спины людей. Вид у него был недовольный, хотя Одиссей всего лишь подтвердил его слова: ругать начальство бывает опасно.
Порядок был восстановлен. Народ, хоть и не с первого раза, единодушно жаждал битвы, а командиры готовы были его в эту битву повести. Хорошие вожди всегда исполняют волю народа, это совсем не сложно, нужно только объяснить народу, чего он хочет.
Волнения, вызванные неудачной хитростью Агамемнона, завершились, и прерванный митинг продолжился. Слово взял Одиссей. Он призвал воинов идти в бой и сегодня же захватить, наконец, непокорную Трою, после чего передал слово Нестору. Тот, как обычно, долго и многословно витийствовал, призывая сплотиться вокруг предводителя, отомстить за тайные слёзы Елены, и угрожал трусам смертью и позором. Своим выступлением старик до слёз растрогал Агамемнона, и тот в заключительном слове сказал:
— Мне бы десяток таких советников, как ты, Нестор, и от Трои уже бы камня на камне не осталось. Но не даёт мне Зевс хороших советников. Пока я от него только пакости вижу: позволил мне выйти из себя, поссорил с Ахиллом в самый неподходящий момент. Но я думаю, мы с ним ещё помиримся.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
