Воеводы вынуждены были нанимать или покупать у жителей телеги. Тех, кто уже не мог сам идти, укладывали на них.
— Прикажу сечь прилюдно всех, кто впредь пьянству предаваться будет, дабы другим неповадно было! До Москвы один переход остался, с какими рожами вы туда придёте?
И всё-таки воинство дошло до Москвы первого октября — в день пасмурный, около пополудни. Боброк загодя послал гонца — известить князя и народ. Звонили колокола на церквах, народ стоял на улицах, столпотворение было изрядным.
У Флоровских ворот стоял князь в нарядном одеянии, в окружении двора и духовенства. У Боброка сердце вдруг защемило. В поход на Мамая шли — воинству едва места хватило, выходили через Флоровские, Никольские и Константино-Елецкие ворота, а ноне — и через одни ворота места хватает. Поубавилось изрядно ратников, ох поубавилось! В землице сырой рязанской их косточки теперь гниют.
Сошёл с коня Боброк, а за ним — все князья, воеводы-бояре поклонились великому князю Дмитрию и духовенству. Народ в округе неистовствовал от восторга, кричал здравицы князю.
Подошёл Дмитрий к Боброку и боярам, всех обнял и расцеловал, никого не обойдя, не обделяя лаской и добрым словом. Священники в это время осеняли воинство крестным знамением да молитвы во спасение душ убитых читали.
Богатые люди — купцы да ремесленники из зажиточных бочки с вином, да мёдом хмельным, да пивом выкатили, милостыню народу раздавали. Офени да лавочники угощали пирогами да квасом, пряниками печатными да сытом.
Гульба и веселие длились несколько дней — да, пожалуй, что и седмицу.
Воины выстроились дружинами по обоим берегам Яузы-реки. Дмитрий с боярами обошёл всех, слова благодарности и признательности говорил, за службу верную и доблесть в бою благодарил. Затем великий князь прошёл в выстроенный монастырь, где его ожидал митрополит.
Крестным ходом двинулись в Кремль. Дмитрий с боярами поклонился гробам предков в Архангельском и Успенском соборах.
Глава 12 МАМАЙ. ГИБЕЛЬМамай нахлёстывал коня. За ним широкой колонной мчались его воины.
Душу Мамая захлёстывала злоба. Как же так? Он, собрав огромное войско, наняв наёмников и склонив на свою сторону союзников — причём сильных, вроде князя Литовского Ягайло, тем не менее не смог одолеть Дмитрия.
Да, битва не обещала лёгкую победу. Дмитрий собрал множество ратников со всех земель русских — это так. Но ведь его войска по численности превосходили русские! Тогда почему поражение? Звёзды не так встали или он, Мамай, прогневал Аллаха? Теперь, услышав его имя, мурзы плеваться будут. Да что мурзы? Простые воины отвернуться могут. Идут в бой за трофеями, за предводителем удачливым. А удача от него в решающий момент отвернулась.
Да, он сохранил костяк татарской конницы — самых опытных воинов из Крымского ханства. Но лазутчики донесли, что по степи идёт враг его заклятый — Тохтамыш. И не один. С ним — воины Синей Орды и гулямы Тимура. Выдержать второй бой подряд Мамай не сможет — воинов мало, да и устали они. Так что сейчас первостепенная задача — уйти от погони.
Выскакивая на пригорки, Мамай оборачивался и видел вдали пыльное облако. Это конница Дмитрия шла по пятам. Откуда только они взялись? Ведь победа была уже так близка, казалось — одно усилие, и враг побежит. Переиграл его Дмитрий, в переломный момент из-за леса свежий полк выпустил, дотоле в засаде скрывавшийся.
Нет, но какова выдержка у этого князя! Как точно и ловко момент угадал, неверный! И союзники подвели. Никому верить нельзя! Олег Рязанский слишком мало воинов дал, да и те вместе с Ягайло застряли где-то. Не иначе хитрый Олег и осторожный Владислав выжидали — чья возьмёт? Ударь они в спину дружинам Дмитрия — это он бы сейчас преследовал остатки русских, а не его бы шали, как зайца.
Подвели союзники, крепко подвели! Ну ничего, ему бы до Крыма добраться. Там он дух переведёт, силы накопит, войско соберёт да и отомстит неверным.
Сначала по Олегу ударит — пусть кровью умоется. Все города его сожжёт — пусть вместо княжества пустыня будет. С Ягайло похуже — не получится сразу, поскольку далековато он обитает, через земли многих княжеств пройти придётся, а это — потери людские.
Сзади раздались крики, и Мамай очнулся от планов мести. Передовой отряд русских догнал его отставших воинов и начал рубиться. Надо пожертвовать малым и уйти самому.
Мамай распорядился оставить одну сотню и задержать преследователей.
Они добрались до Красивой Мечи — до места, где он оставил обозы. Только завидев его конницу, обозники поняли — беда. Не так скачут победители! Они стали коней седлать, а то и без седел на спины конские вскакивали. К шайтану повозки с провиантом и добром ханским, самим бы в живых остаться.
Мамай и конница его, не останавливаясь, промчались дальше — только темнота и река спасла их от преследователей. Когда кони спотыкаться от усталости стали и пеной покрываться, тогда остановились. Посланный назад дозор, вернувшись, доложил, что русские на берегу остановились.
— Это хорошо! — Мамай потёр руки. — Завтра утром они на обоз наткнутся, грабить начнут, смотреть, что им досталось в трофеи. Не до погони им будет, мы уйдём спокойно.
Так и случилось — хан хорошо знал людей. Тревожило его другое: где Тохтамыш? Не столкнуться бы с ним лоб в лоб. Тогда беда! Как говорят русские — из огня да в полымя.
Мамай дозор вперёд выслал. Если заметят чужое войско, упредить успеют.
Погони в последующие дни и в самом деле не было: русские занялись более приятным делом, чем преследование врага, — грабежом обозов.
Мамай с остатками своего войска теперь уже не скакал во весь опор — ехали спокойно. Сменных лошадей не было, и коней надо было беречь. На редких кочевьях разживались едой, а кони довольствовались травой.
После бегства с Куликова поля прошло уже две недели, и Мамай успокоился.
Но худые вести разлетаются по степи быстро. Он только подъезжал к очередному кочевью, а там уже знали о поражении.
Хан заметил перемену в отношении к себе. Кочевники уже не кланялись так низко и быстро, как раньше, приказания выполнялись с ленцой. Да и мурзы его не смотрели с обожанием ему в рот, ловя каждое слово, как это бывало раньше.
Мамай тешил себя мыслью, что доберётся до Крымского улуса, отдохнёт, соберётся с силами и за зиму наберёт новое войско. Но в душе его уже поселился страх. Гнал его Мамай, но временами чувствовал — могут не пойти за ним татары. На нём уже лежала печать неудачника.
Дозоры, идущие впереди на полдня пути, ничего о противнике Мамая, Тохтамыше, не сообщали. Мамай уж было решил, что проскочил, что удача не совсем от него отвернулась. Дикое поле большое, и разминуться в степи — дело простое.
Но мысли его и чаяния оказались химерой. Когда до Крыма было уже рукой подать, когда даже травы стали пахнуть по-другому, всё резко переменилось.
