Ненависть – пей, переполнена чаша!Ненависть требует выхода, ждет.Но благородная ненависть нашаРядом с любовью живет!
Я вывернула ветровку красной стороной вверх, надела ее, засунула темные очки в карман. В другой положила хирургические перчатки и Дашкин мобильник. Посмотрела на сливающееся с горизонтом море и пошла к лестнице.
Фонари горели через два на третий, и это было мне на руку. За десять минут до условленного времени я уже сидела на скамейке перед домом и вглядывалась в темноту. Одиннадцать ноль две. Пора звонить.
Он ответил не сразу.
– Але!
– Я здесь.
– А-а, ну молодец. Сейчас подойду.
Я натянула капюшон пониже и увидела, как Антиной выходит из арки – черный силуэт на фоне ее тускло освещенного пространства. До моей скамейки метров пятьдесят: пусть идет, меня почти не видно в темноте, ветровка кажется черной. Пока его глаза адаптируются к темноте, у меня есть выигрыш во времени. Но почему у него такая странная походка? Он не шатается, но идет так, словно все мышцы у него расслаблены…
– Вот ты где. Ну, пошли. Трусы купила?
Я кивнула. Горло так сжала судорога, что сказать ничего не получилось.
Чем это от него пахнет? Молодым здоровым телом, чуть-чуть коньяком, туалетной водой «Фаренгейт» и чем-то сладковатым, знакомым. Конопля. Решил расслабиться как следует? Многие любят трахаться под травку. Ты сдал мне козырного туза, красавчик! Нет, джокера!
Антиной уже шел обратно, не оборачиваясь, уверенный, что я пойду следом – в квартиру, в комнату, в кровать. Не я – Дашка. Врешь, сукин сын: она ляжет в постель с тем, кого полюбит, когда сама этого захочет…
Я шла за ним шаг в шаг, чуть отставая, не отводя глаз от его затылка, видя его глазами, проскальзывая в него, как лиса в нору. Дверца в арку закрылась за мной, вот он почти в середине прохода. Пора!
Я выдохнула – и в шаге от себя Антиной увидел огненную стену, оглянулся назад и стал медленно оседать на асфальт. Он еще падал, когда я прыгнула и ударом задних лап подбила ему опорную ногу. Приземлились мы вместе, я верхом на нем. Но упал он уже не человеком – объемным муляжом человеческой фигуры, словно вылепленным из многих слоев разноцветной светящейся сетки: красная – энергия ци, зеленая – память, лиловая – эмоции, оранжевая – интеллект… Я рвала ее зубами и когтями, добираясь до того толстого перламутрово-розового тяжа, который соединяет части личности в одно, делая человека человеком. Сетка лопалась слой за слоем, треща, как разрываемый шелк, и я вгрызлась в пульсирующий тяж, упираясь лапами в асфальт, дергая всем телом, почти садясь на хвост после каждого рывка.
