Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
Синклер верно подметил, что у рынков короткая память. Если работать на репутацию и задействовать грамотный пиар, то можно превратиться в «белого и пушистого» довольно скоро, не думаю, что за два-три года, но за пять-семь точно.
Эта схема скупки и продажи акций базируется на манипулировании рынком. Она была запрещена в 1934 году, когда после обвала рынка в 1929–1932 годах почти в десять раз вышел Закон о торговле ценными бумагами. При этом запрет касался лишь продажи бумаг. Совершенно законным для инсайдеров оставалось одно: покупать ценные бумаги компании, предоставляя сторонним инвесторам недостоверную информацию о ней, например, занижая финансовые показатели. Такую практику запретили только в 1942 году.
Обратили ли вы внимание на цену, по которой размещались бумаги? В три раза выше, чем балансовая стоимость активов. Это крайне высокая цена. В XIX и в начале XX века акции редко котировались выше номинала. Например, во время железнодорожной лихорадки в Англии в 1840-х они достигли двух номиналов, и это было признаком серьезного пузыря.
Сегодня превышения номинала во много раз – не редкость. Есть множество причин, почему ситуация поменялась. Во-первых, в те времена у компаний практически не существовало нематериальных активов типа высококвалифицированного персонала, и почти все активы были материальными[46]. Во-вторых, еще не дошло до вывода производства за рубеж и аутсорсинга производства. В этом случае у компании выручка и прибыль есть, а основных фондов может вообще не быть. То, что компании продавали, они сами же и производили.
***
Вторая экономическая сюжетная линия романа – банковская паника, по мнению автора, созданная искусственно, чтобы поставить под контроль независимые банки (трасты). В то время регулирование запрещало традиционным банкам работать с трастовыми счетами, например, семейными фондами. Их дела должны были вести специализированные трасты.
В романе так объясняются мотивы крупных дельцов с Уолл-стрит: «купные банки обязаны отчислять в резервный фонд двадцать пять процентов своего капитала, в то время как независимые трасты – только пять, благодаря этому оборот средств у последних быстрее, они выплачивают четыре процента по вкладам, широко себя рекламируют и вытесняют монополистов. Их около пятидесяти в одном Нью-Йорке, а на депозитах у них около миллиарда долларов». Около миллиарда – это примерно 27 млрд в сегодняшнем выражении. Инфляции в те годы не было, и 4% – это в реальном выражении весьма неплохо.
Атака начинается так: «генерал Прентис, как член правления Готтамского треста[47], голосовал за то, чтобы не закрывать банк, но как президент Федерального банка он забрал из Готтамского треста миллион долларов. Ни одна газета ничего не сообщила об этом, но слухи передавались из уст в уста, и вскоре это обсуждал весь город. Рассказывали, что эта измена Прентиса так подействовала на членов правления Готтамского треста, что привела к его закрытию. Так началась паника…» Фондовая биржа отреагировала резким падением.
А дальше – дело техники. Заправилы Нефтяного и Стального трестов играли на понижение. В этом время уполномоченные Уотермана в Вашингтоне беседовали с президентом об «отчаянном» положении «Миссисипской стальной компании». «Финансовое состояние страны и так было шатким, а тут замаячила угроза еще одного крупного банкротства. Учитывая сложившуюся критическую ситуацию, Стальной трест соглашался сделать все от него зависящее для спасения экономики страны. Он решил присоединить к себе „Миссисипскую стальную компанию“, если только правительство не станет этому препятствовать. Разрешение на присоединение было получено.
Уотерман достиг своей цели, но просчитался в другом. Оказалось, что панику легко инициировать, но трудно остановить. Она разрастается как снежный ком и перестает быть управляемой. Ведь на рынке играют не только крупные воротилы, но и простой народ – „мелкие собственники, нуждавшиеся в долларах для уплаты своим служащим по субботам; рабочие, которым деньги были необходимы для уплаты за квартиру, за хлеб насущный; беззащитные вдовы и сироты[48], для которых они означали спасение от голодной смерти“. „Услышав о пошатнувшемся положении банков и начавшейся панике, эти люди поняли, как велика опасность. Стало ясно, давно предсказываемый крах угрожает именно им. Толпами бросились они на Уолл-стрит. Весь финансовый район заполнили перепуганные массы людей. Сюда были брошены конные отряды полисменов для наведения порядка“.
Интриганы поняли, что спустили с цепи такое чудовище, с которым можно не справиться: „Крах грозил и тем банкам, в которых они сами были заинтересованы. При подобной безумной панике национальным банкам не могло хватить даже двадцати пяти процентов резервных средств, чтобы удовлетворить требования потерявших голову вкладчиков“. „Теперь не было никакой возможности где бы то ни было добыть средства для выплаты вкладов. Куда ни обращались дельцы, всюду они сталкивались с недостатком денег: ничего нельзя было продать, нигде нельзя было получить займа“.
Пришлось разворачивать процесс в обратном направлении – „укрощать выпущенного на волю зверя“. В Вашингтон пошли тревожные телеграммы. Правительство предоставляет банкам шесть миллионов (162 млн в сегодняшнем выражении). Обращаются к Дану Уотерману, и он гениально оборачивает дело в свою пользу, внезапно обращаясь в „самодержца с неограниченной властью над всеми банками в городе“. „Министр финансов превратился в одного из его подручных, а управляющие банками и финансисты, подобно перепуганным детям, бросились в его контору“. Уотерман сам вызвал панику, но теперь превратился в „испытанного в боях ветерана, вступившего в последнюю отчаянную битву за спасение чести и финансов“.
Шла борьба за спасение Федерального банка. Было понимание, что если лопнет он, то рухнет вся банковская система. А очереди ожидающих выплат становились все длиннее. Методы спасения используются традиционные: „Кассиры стремились выплачивать деньги как можно медленнее. Полчаса требовалось только для проверки одного чека“. Затягивали время в ожидании поступления новых денег. Городские ссудные кассы приняли решение закрыть свои двери, опираясь на законное право возвращать депозиты в течение 60 дней после истребования их клиентами. Национальные банки выплачивали свои долги векселями». Мальчикам, выкрикивающим новости, приказано было молчать, чтобы их крики не приводили к еще большей панике. Отряд конных полисменов патрулировал улицы, не давая людям собираться в толпу.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
