Элиза наморщила лоб:
– А как же свет снаружи, в пещере?
Гумбольдт покачал головой.
– Слишком слабый. Помните, как нам сначала было сложно ориентироваться? Оранжево-красные сумерки. Но наши глаза – удивительные инструменты, они хорошо адаптируются. Если подождать значительное время, можно будет видеть и при самом плохом освещении. Если бы мы сейчас внезапно попали на яркий солнечный свет, мы бы сразу ослепли.
– Ну конечно! – Оскару вспомнилась встреча в Поронге, когда его спасла лампа Гумбольдта. Песок, который посыпался с кожи существа… Теперь все стало на свои места.
Лилиенкрон вдруг разволновался.
– Поэтому они не могли схватить меня в долине! Они стали слишком медленными. Свет делает их неподвижными, точно! Наконец-то мы нашли их уязвимое место.
– Уязвимое место – это хорошо, – остудила его пыл Элиза. – Но мне кажется, что радоваться еще рано. – Она пристально смотрела на черта. – Слышите?
Путешественники прислушались. Изнутри окаменевшего создания доносился глухой злобный рык. Как будто эхо удаленной грозы. Тут существо шевельнуло левой лапой. На землю посыпался песок. Оскар с ужасом увидел, что чудовище зашевелило пальцами.
Оно оживало.
На землю снова посыпался песок и мелкие камушки. Существо переставало быть похожим на камень. От страха все подались назад.
– Лампу! Быстрее, лампу! – Гумбольдт махнул рукой в сторону рюкзаков.
Шарлотта бросилась к вещам и принесла второй светильник. Лампа была полностью заряжена. Гумбольдт направил луч света на пальцы существа. Они сразу же перестали двигаться.
– Как ты вызвал молнию?
– Понятия не имею, – ответил Оскар. – Все произошло слишком быстро. Я отшатнулся, поднял руки, чтобы защититься. Наверное, я случайно задел выключатель.
– Прекрасно. Так и попробую сделать. Закройте глаза.
Даже сквозь закрытые веки Оскара ослепила яркая молния. Когда он открыл глаза, увидел, что каменные мышцы существа перестали дрожать. Если мгновение назад тот напоминал сгусток глины, то теперь стал похож на старый обветренный камень.
Гумбольдт удовлетворенно кивнул.
– Надолго его это не задержит, но даст нам некоторое время. Через несколько минут оцепенение пройдет. Хватайте вещи и вперед.
Через пять минут они вышли из пещеры и свернули направо. По крутому склону скалы они медленно направлялись в сторону каменоломни. Они решили двигаться в этом направлении, пока не дойдут до крепости. Если верить описанию Ниянг, туда было не больше часа ходьбы.
В лицо дул сильный ветер. Оскар обвязал рот носовым платком и зажмурил глаза. Песок заметал следы. Это хорошо. Не хотелось бы еще раз попасть в руки этого разбойника.
Совсем скоро Оскар уже пыхтел, как паровоз. Он совсем забыл, как здесь жарко. К счастью, воды у них достаточно. Вместе с вещами, в которые они должны будут переодеться, у каждого за спиной было не меньше пятнадцати килограммов. Лямки рюкзака врезались в плечи. Ноги тонули в песке.
– Подождите, – попросил он. – Мне нужно глотнуть воды. Может быть, мы переоденемся? Самое время.
– Отличная идея, – сказал Гумбольдт. – Так и сделаем, только вот найдем защищенное место. Мне уже не терпится приступить к действиям.
Все разделись до нижнего белья и надели приготовленные вещи. Всю одежду сложили в один рюкзак. Смешав воду с пылью, получили красноватую пасту, которой намазали кожу и одежду. Сверху хорошенько натерлись мелким черным песком, особенно старательно втирая его в волосы. Рукава рубах оторвали, добавили еще несколько дыр. Оскар оборвал брюки под коленями, а Лилиенкрон даже отказался от своей шапки. Элиза с Шарлоттой смазали волосы глиной и уложили косы узлом. Совсем скоро их уже было не отличить от рабов. Настала очередь Гумбольдта. Его превращение заняло значительно больше времени. Прежде чем надеть козлиную маску из коры гриба, ему на голову привязали два скрученных корня. Надели маску, в которой были прорезаны отверстия для глаз, вставлены несколько кусков древесины вместо зубов и небольшие куски мха вместо ушей, – и морда готова. Плечи и спину ему обложили мхом и лишайником, и Элиза закрепила их бинтами так, чтобы было похоже на шерсть. Вокруг бедер и накрест через грудь повязали кожаные ремни и увешали их всяческим оружием: ножи, лассо, арбалет, стрелы. Больше всего пришлось повозиться с ногами. Копыт у Гумбольдта не было, поэтому пришлось привязать продолговатые камни. Хотя любой каменный признал бы в исследователе чужака, они надеялись, что до встречи дело не дойдет. В крайнем случае, у них были индукционные лампы.
Гумбольдта долго натирали красной глиной, песком и серой пылью, пока его с трудом можно было отличить от ближайшего камня. Оскар вручил ему бамбуковое копье и отступил. Маскировка удалась! Даже Лилиенкрон, который относился к затее скептически, не мог сдержать улыбки.
– Видели бы вы себя, мой дорогой коллега! Великолепное зрелище. Вас легко можно принять за коренного жителя Папуа-Новой Гвинеи.
– Прекрасно, что я вас повеселил, – раздался вялый ответ. – Хотелось бы мне посмотреть на вас в этом костюме. Он царапается и кусается, в глаза сыплется песок. Поверьте, я бы предпочел бегать в набедренной повязке.
Элиза и Шарлотта переглянулись. Костюмы всех развеселили.
– Ну, хватит, – сказал Гумбольдт. – Мы не на маскараде, вы не забыли? Где мой кнут?
Оскар сунул в руку отца длинный гибкий побег.
– Вот, – сказал он. – Только, пожалуйста, не бей слишком сильно. Не забывай, что мы бедные полумертвые рабы. Сильной боли мы просто не вынесем.
– Тогда закройте рот, – прорычал исследователь и связал всех веревкой. – Чем быстрее вы будете бежать, тем меньше ударов кнутом получите. Помните, что теперь я ваш повелитель.
Все громко рассмеялись.
40
Патруль появился, словно из ниоткуда. Мгновение назад не было ничего, кроме красного песка, как вдруг Оскар и его друзья увидели большую группу чертоподобных существ в сопровождении гигантского ящера. Верхом на нем сидел широкоплечий воин с внушительным копьем в руках. Похоже, рыцарь или аристократ, если у каменных существуют подобные понятия.
Группа направлялась прямо к ним. Гумбольдт попытался незаметно свернуть, чтобы увеличить расстояние между ними. Разглядеть их можно будет только метрах в десяти. Оскар понимал, что это слишком рискованно. Конечно, ветер и песок мешали хорошо рассмотреть путников, но вот введет ли это в заблуждение стражников, оставалось только ждать.
– Опустите головы, – прошипел Гумбольдт. – Ведите себя как рабы. Стоните, плачьте, не отрывайте взгляда от земли. Ни при каких обстоятельствах не смотрите им в глаза. В каменоломнях нам сказали, что это считается большой непочтительностью. И не обижайтесь, если я огрею вас кнутом. Это для пущей убедительности.
