Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Теперь оставим ее ненадолго в ее кабинете (обливаясь слюной, она жадно ужинала червяками, даже не превращаясь в ворону, было лень) и посмотрим, что делает Эдик, он же Сила Грязнов, великий TV-оператор.
Эдик дни и ночи проводил в тренировках перед телевизором, шаря воспаленными глазами по своим сорока телеэкранам, и успел сделать человечеству массу гадостей: например, алкоголика из-под гастронома (прямой репортаж «Что нам мешает жить: водка и ее последствия») Эдик переселил в кресло министра, который в это время давал интервью.
Алкоголик дал много интересных ответов вместо министра, вывел на чистую воду всех милиционеров и обещал разобраться вплоть до расстрела на месте.
А министр в это время хлопал глазами, сидя в темных кустах на ящике в компании двух плохо одетых журналистов (так он понял), которые брали у него интервью на тему, скоро ли он отдаст за вчерашнее и зачем лезть пить по новой, не отдав предыдущее: такое странное оказалось интервью.
В результате министра стукнули еще полной бутылкой по голове, и он, не поняв ничего, стал оглядываться, где тут телекамера и как бы не попасть впросак, когда снимают в прямом эфире.
Там мы его и оставим.
Затем Эдик, увидев трансляцию любимого балета «Лебединое озеро», зафиндилил дивного красавчика танцора, одетого в белый костюм с жемчугами, прямо в идущую по соседству передачу о валяльной фабрике, причем сразу же на конвейер, где овечья шерсть проходит разные стадии обработки (ее мнут, колотят, прочесывают насквозь, мочат в керосиновой ванне и, наконец, пускают под валики, чтобы затем, в конце конвейера, на ленте стоял и не шатался новенький красавец валенок).
Танцор в белом, помятый и поколоченный, сам сошел с конвейера после ванны с керосином, увернулся от могучих валиков и в результате вынырнул на складе готовой продукции, причем почти без костюма, и был вынужден прикрыться валенком, и все это на глазах у телезрителей!
А вот на соседнем экране из-за отсутствия танцора застопорился балет, балерина была вынуждена одна исполнять па-де-де, то есть танец на двоих, и, не найдя вовремя поддержки, с разбегу прыгнула, залопотала на воздухе ногами, как гусь перед приземлением, и шлепнулась в оркестровую яму, пробив барабан.
— Бамм! — закричал в голос барабанщик, потрясая колотушкой в воздухе, так как ему пришло время бить в барабан, а балерина плотно засела там.
(Через два дня пошел поток писем от телезрителей, которые благодарили режиссеров TV за смелое решение классики, за новое направление в хореографии, а то старое надоело, как собака, и т. д.)
Эдик же веселился от души, шаря взглядом по экранам, и нашел на зарубежном телевидении вполне благополучную, сонную демонстрацию протеста, которая шла по чистым, ухоженным улицам в сопровождении микроавтобусов (спокойно, человек в метре от человека) и несла плакаты на неизвестном Эдику языке и на этом же языке плавно произносила в мегафоны какие-то мирные лозунги.
И Эдик загнал эту демонстрацию в условия нашей вещевой толкучки — ее показывали на нижнем экране в рамках программы «Санитарный заслон негодным товарам».
Зарубежные демонстранты сразу же были засосаны толпой: лозунги, плакаты, мегафоны и микроавтобусы покосились и пропали, как в гнилом болоте, Эдик даже поразился, как это так, были люди, беззаботно против чего-то протестовали и вдруг растворились.
Эдик забеспокоился, нажал на кнопку пульта и перевел нашу толкучку на соседний экран, на опустевшую улицу, где перед тем исчезла демонстрация: толкучке это не повредило, народ продолжал кипеть как ни в чем не бывало, сосать пиво из баночек, кричать и трясти штанами, трусами, сапогами и кофтами прямо перед носом прохожих, но вдруг воздух огласился полицейскими сиренами, и к месту народного базарного крика начали стягиваться национальные военные силы, видимо, поднятые по тревоге с ближайших баз; в воздухе зависли вертолеты, заверещали переговорные коробочки на груди у полицейских — дело-то происходило перед дворцом президента!
А толкучка, понятно ежу, была иностранная, то есть налицо массовый шпионаж или, еще хуже, контрабанда в особо крупных размерах.
Эдик радовался и приобретал опыт, готовясь, как приказала ворона Валькирия, к решающему завтрашнему дню — ко дню казни Барби Маши и волшебника Амати!
Крысиные ходы
Барби Маша, сидя у своего маленького волшебного телефона, связалась с бедной украденной Барби Кэт (мы помним, что ее унесли из кукольного домика посетители дедушки Ивана).
Бедная Барби Кэт лежала, плотно прижатая, под подушкой у девочки, родители которой, раздосадованные неудачным посещением старика, уволокли у него полотенце из ванной и подушку с кровати, — другие, как они видели, вынесли из дедова дома табуретки. «А мы чем хуже, подумали эти гости и нашли себе куколку и все остальное?»
Причем муж настаивал, чтобы обменять куклу Барби и подушку с полотенцем сразу же на две бутылки водки, но жена была женщина хозяйственная и хотела подождать, чтобы утром пойти на толкучку и продать все подороже, даже, может быть, за три бутылки!
Спор, таким образом, вышел у них такой: выпить две, но сейчас или три, но завтра.
Муж был более нетерпеливым, жена более разумной.
Пока суд да дело, ребенок, девочка Женечка, спрятала Барби в единственное место, куда могла, — себе под ухо.
В процессе спора, разъярившись, хозяин сунул дедову подушку на пол за шкаф коту под хвост — со словами «Не доставайся же ты никому!».
Хозяйка возразила, что не барин твой кот спать на подушках, из-за чего у нее с мужем возникло соревнование по перетягиванию подушки.
Хозяин вроде бы побеждал, но тут подушка не выдержала и лопнула в двух местах, и вскоре место действия напоминало сцену из фильма «Музыкальная история» — тихо, как снег в этой кинокартине, падали на плечи, головы, на стол, кровать и на пол, медленно кружась в воздухе, белые куриные перья…
Привычная ко всему девочка не проснулась, сильно зажав куклу Барби Кэт под своей подушкой, — ребенок мечтал о кукле, и его мечта вдруг сбылась!
Папа и мама, правда, планировали завтра продать куколку, но до завтра еще было время, и девочка сладко спала, прижав щекой свою мечту и надеясь, что Барби не продадут так быстро…
— Как ты там, Кэт? — спрашивала Маша Барби.
— Ничего, — терпеливо отвечала Кэт, — тут почему-то идет снег…
— Хочешь вернуться ко мне?
— Да не знаю… Ребенок будет утром плакать…
— Не беспокойся, я подсуну им вместо тебя другую, новенькую… И она никуда не денется от ребенка. Тебя можно украсть, ты такой создана, а я дам девочке куклу-нетеряйку.
И Кэт вернулась к Барби Маше в кукольный домик, на подоконник к деду Ивану — на свою беду…
Дед уже сладко спал (без подушки, правда, он положил под голову старый свитер), а Барби Маша и Барби Кэт спать не могли — они знали, что готовится нечто страшное.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
