— Надя, папа тоже идет с нами завтракать. У него сегодня выходной, и мы весь день будем вместе гулять!
Мальчик был в радостном настроении, но, взглянув на Надежду, разочарованно заметил:
— Почему ты то красивое платье не надела? Ты вчера была такая красивая! И папа тоже так сказал. — Затем помолчав, поправился: — Но ты и сегодня — красивая. Правда, пап?
Виктор, улыбаясь, подтвердил:
— Конечно правда!
Надя, еще ни разу не взглянувшая на Виктора, молча убирала на место игрушки.
Когда спускались по лестнице на первый этаж, в столовую, Платон прошептал Наде на ухо:
— Я сказал папе, чтобы он поженился на тебе!
Надежду бросило в краску, она даже остановилась, не зная, что предпринять. Решила не придавать значения и обошлась общим замечанием:
— Платон, я тебя прошу, не вступай во взрослые разговоры! — Оглянулась, хорошо Виктор отстал, заходил к себе в комнату.
А как же ей хотелось спросить ребенка, что же ответил папа?!
Но мальчик уже забыл, что говорил минуту назад, был радостным, носился по столовой, выпрашивая у бабы Раи вкусности для Тузика и для белочек.
Они поехали втроем в парк, где были не так давно. Надежда так еще и не взглянула Виктору в лицо. Говорила и отвечала односложно. Правда, перед глазами больше не появлялась красавица Лия, хоть это хорошо. Рядом с Виктором девушка постепенно отогревалась… Вел он себя заботливо, спокойно. Будто и не было вчерашнего вечера.
А может, действительно ничего предосудительного не произошло? Может, это ее больные (беременной женщины) фантазии?.. Ах да — Платошка! Вот что главное — ребенок всегда чувствует все глубже, чем взрослые. Значит, все-таки было!
Надежда так погрузилась в свои размышления, что не слышала, как Платон ей говорил:
— Надя, мы не пойдем на ту скамейку, где были прошлый раз. Я не хочу…
Надежда очнулась и суетливо ответила:
— Конечно, Платоша! Пойдем вон в ту сторону. Мы там еще не были.
Виктор нес сумку с провизией — баба Капа позаботилась, и со стороны казался примерным семьянином. Надю это злило, она совершенно не понимала, что будет дальше. Она даже не знала, что принесет ей сегодняшний вечер, ночь…
Вязаная шапочка у Платона сбилась набок, Надя потянулась поправить и поскользнулась. Но вместо того чтобы упасть, оказалась в объятиях Виктора.
— А вот падать тебе категорически нельзя! — Виктор как прижал ее двумя руками к груди, так и не отпускал.
А она вертела головой в стороны, боясь встретиться с ним глазами.
— Ну отпусти уже меня, я не упаду!
Платошка побежал вперед, разглядывая следы на снегу.
Виктор ее не отпускал, и Надежда вынуждена была посмотреть прямо ему в лицо… И уже не отводила взгляда. Он ей так нравился, что хотелось плакать!
Лишь отдаленное, говорят «седьмое чувство», подсказывало не принимать все так, как бы хотелось… Чтобы не было потом больно.
Она так и стояла в его объятиях, лишь взгляд отвела в сторону, потому как слишком много можно было в нем прочитать. А Виктор мягким, ласковым голосом (голосом искусителя!) спросил:
— Надюша, может, ты мне скажешь что-нибудь?
И Надежда решилась. У нее откуда-то появилась боевитость: «все — нипочем» и «хуже не будет», но главное — «эти мгновения не повторятся!». Поэтому не грешно использовать последний патрон! Вот он:
— Скажу. Я тебя очень люблю, и у меня будет ребенок. Избавляться от него я не стану! Но ты не беспокойся — тебя это ни к чему не обязывает!
Все это было сказано монотонно, на одной ноте. После произнесенного Надя почувствовала себя уверенней. Она бесстрашно, как ей казалось, поглядела на Виктора, хотела было вздернуть подбородок, но… от его взгляда подтаяла. И «седьмое чувство» куда-то исчезло, словно его и не было…
А он еще крепче прижал девушку к себе, одной рукой поправил ее выбившиеся из-под шапки волосы и вполне мирным голосом сказал:
— Какая же ты у меня еще… неразумная, что ли? Слово-то какое придумала — «избавляться»! Даже думать не смей о таком! Слышишь? — Он потряс ее, затем положил руку на ее щеку и, уже улыбаясь, продолжил: — Я о ребенке знал раньше. В больнице сообщили. Все ожидал, что и ты сама скажешь.
* * *
Платоша бегал по снегу, иногда проваливался, со смехом вытаскивал ногу. Наконец вышел на дорожку и направился к папе и Наде. С раскрасневшимся лицом подошел и, посмотрев на них, с подозрением спросил:
— А вы здесь без меня не ссорились?
Надя, также с зардевшимися щеками, сидела на скамейке, а Виктор наклонился над платошкиными сапожками, отряхивая перчаткой снег.
Платон переводил взгляд с Нади на папу и еще раз переспросил:
— Так вы не поссорились?
— Платоша, что ты такое говоришь? Чего это нам ссориться? — Надя подвинула к себе сумку, раскрыла ее, принялась готовить импровизированный стол.
А ребенок все не отставал от них:
— Папа, ты мне что-то обещал. Помнишь?
Виктор с улыбкой ответил:
— Помню-помню!
— Ну и что, выполнил, что обещал? — Платоша не отставал.
— Платон, это так быстро не выполняется!
Мальчик насупился, отвернув голову. Надежда взволнованно спросила:
— Платошка, ты чем расстроен? Да ты плачешь?! В чем дело? — Повернулась к Виктору и учительским тоном велела: — Виктор, что пообещал ребенку — надо исполнить. — Развернула к себе мальчика, вытерла салфеткой его личико и успокоила: — Папа сделает, что обещал. А сейчас бери, ешь. Я налью тебе чай.
Они втроем сидели на скамейке, ели бутерброды, запивая чаем. Платон, внимательно присмотревшись к взрослым, успокоился и повеселел. Даже пообещал Наде:
— Надя, я тебе один секрет скажу, как приедем домой.
— Платон, секреты не разглашают. Я же говорила тебе об этом!
Виктор, улыбаясь (он, вообще, был в хорошем настроении), спросил:
— А мне скажешь свой секрет?
— Папа, ты же его знаешь!
Перекусив, собрались уезжать. Белок сегодня так и не увидели. Видимо, в этой части парка они не водились.
Дома узнали о приятной неожиданности — приехал Платон Федорович.
Капитолина Ивановна сообщила:
— Платон Федорович пообедал и пошел отдыхать в свою комнату. Так что вы там наверху потише. Особенно ты, Платошка. Хозяин о чем-то с тобой, Надюша, хотел переговорить. Будь готова.
Весть Надежду поразила, даже ладоням стало горячо.
— Тетя Капа, не знаете, о чем будет разговор? — И тревожно глядела на бабу Капу, ожидая ответа.
