Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
И снова Кунг подзовет ее и прикажет положить руку на стол. Сначала левую, а потом правую. И она подчинится. Уже не только из желания прожить достаточно долго, чтобы увидеть смерть своего врага. Из обычного страха, терзающего ее, как зверек, поселившийся внутри.
Нет, нет, только не это!
Сохранить самообладание помогли другие голоса, звучащие в голове. Сначала рассудительный внутренний голос полностью заглушал их, а потом они сделались громче. С Мали разговаривали ее братья, отец и мама. Они не призывали отомстить за себя, они просто напоминали, что теперь их нет. И никогда больше не будет. Они перешли в страну теней и скорбящих духов. Мама уже не могла дотянуться оттуда до Мали, чтобы прижать ее к груди. Папа не имел возможности шутливо подергать ее за ухо, как любил делать при жизни. Братья не подшучивали над ней и не толкали незаметно, чтобы она уронила тарелку, когда помогала маме накрывать на стол.
Того семейного стола больше нет. Никто за ним не соберется. Мали осталась совсем одна. Одна на всем белом свете.
Единственным человеком, на которого она могла положиться, оказался незнакомый иностранец с вечно прищуренными глазами. Такой огромный, такой сильный и такой деликатный. Он не просто вызволил Мали из плена. Он напомнил ей, что в мире живут не только злые люди. Что мужчины бывают благородными и чуткими.
Могла ли Мали предать Данко после этого? Он заменил ей отца, братьев и того мужа, который вряд ли когда-нибудь появится у девушки-калеки, не способной самостоятельно приготовить обед.
Эта мысль пришла ей в голову и засела там так прочно, что все сомнения рассеялись, подобно дыму из жертвенной чаши, выставленной на ветер.
Вот почему Мали была здесь. Месть отошла на второй план. На первом месте был все-таки этот странный великан, ставший для нее чем-то большим, чем просто старший друг или союзник. Она не знала, чем закончится их знакомство. Где-то в самом черном уголке ее души даже зрело желание не помогать Данко вернуть семью. Если бы он остался один, то (может быть, очень может быть) решил бы выбрать ее, Мали.
Она ведь была так благодарна и предана ему! Была готова жизнь за него отдать…
И отдала.
Пуля ударила ее точно в середину груди. Это был именно удар — Мали показалось, что ее ткнули стальным прутом. «Не смертельно, — подумала она, отыскивая взглядом жену Данко. — Я не могу умереть. Это было бы нечестно. Я совсем еще молодая, у меня вся жизнь впереди».
Пока эти мысли тяжело ворочались в мозгу девушки, в сердце рождалось понимание того, что пришел конец. Конец всего того, что она считала своей жизнью. Радостей и страхов, глупой суеты и отчаяния, надежд и воспоминаний. Осознание этой истины обожгло Мали арктическим холодом, но вместе с этим пришла невероятная ясность восприятия. Как будто до сих пор она смотрела на жизнь сквозь мутное стекло. Заслонку убрали, и все обнажилось в своей предельной истине.
Жаль, что этому было суждено продлиться совсем недолго. «Жаль», — сказали глаза Мали, обращенные на жену Данко. «Ты красивая и я красивая, но я к тому же гораздо моложе… и все равно я ухожу, так что не волнуйся, он останется с тобой…»
Жаль… жаль… жаль…
Доски палубы взметнулись, ударив Мали плашмя в лицо. Она даже не попыталась увернуться. Ей было все равно.
* * *
В детстве Соня любила смотреть смешную французскую комедию под названием «Мой папа герой». Как правило, диск запускался во время семейных просмотров. Максимовы устраивались перед висящим на стене экраном: каждый на своем привычном месте, в любимой позе, с каким-нибудь лакомством под рукой.
Фильм был замечательный. Отца играл краснощекий носатый здоровяк с длинными и редкими соломенными волосами. Дочка была типичной молоденькой француженкой, с которой Соне было очень легко и приятно ассоциировать себя саму.
Звали эту девочку Вероникой. Приехав с папашей Андре отдыхать на экзотический остров, она, чтобы заинтриговать окружающих, стала изображать не дочь, а любовницу отца. Бедняга все никак не мог понять, почему все смотрят на него с осуждением, но Веронике и этого оказалось мало. Влюбившись в ровесника, она соврала, что пожилой здоровяк не просто ее любовник, но еще и секретный агент, вроде Джеймса Бонда.
Соня всегда хохотала, когда Андре попадал в глупые и забавные ситуации, не подозревая о «героическом» ореоле, которым был окутан для окружающих. А потом мечтала по ночам, чтобы она и папа тоже поехали отдыхать вместе — вдвоем, без мамы. И чтобы он с восторгом и изумлением наблюдал, как Соня хорошеет, взрослеет, как в нее влюбляются все подряд. И оберегал бы ее от ухажеров не только из предосторожности, но и из тщательно скрываемого чувства ревности.
Название «Мой папа герой» полностью соответствовало Сониному отношению к отцу. В детстве он был для нее самым сильным, самым мужественным, самым успешным, самым-самым… Безупречным мужчиной. Идеалом.
Потом, становясь старше, она стала подмечать в отце и другие черты, которые уже не казались такими же привлекательными. Он бывал груб и несдержан, не слишком хорошо разбирался в высоких материях, ничего не смыслил в музыке, засыпал во время серьезных умных фильмов, из всей литературы предпочитал только непритязательные боевички. Одним словом, чем взрослее становилась Соня, тем больше претензий у нее появлялось к отцу, который некогда олицетворял для нее весь мужской пол. И фраза «Мой папа герой» перестала приходить на ум по поводу и без. Но теперь отец вернул себе прежний статус.
Он опять стал для Сони героем. И не только для нее.
Затаив дыхание, жена и дочь Данко следили за его неожиданным перевоплощением из обычного туриста в воина. Ни одна, ни другая никогда не видели его держащим в руках пистолет. Не видели, какое у него лицо, когда он убивает.
А Данко убивал. Без страха, без угрызений совести, без привычных человеческих эмоций. Ему не оставили выбора. Да сейчас он и не захотел бы поступить как-то иначе. Это был его путь, его ответ на брошенный вызов.
Уложив двух бандитов, Данко поймал на мушку самого крупного и сильного охранника Кунга. Понадобилось всадить в него четыре пули, чтобы остановить. Не добежав до Данко двух шагов, он наконец свалился, и волна, перехлестнувшая через низкий борт, протянула его по доскам, на которых остался размытый розовый след, как будто здесь волокли огромную рыбину, истекающую кровью.
За те несколько минут, пока Данко находился на шхуне, море стало волноваться значительно сильнее. Дождавшись, пока очередная волна перехлестнет через зарывшийся нос яхты, он прицелился в последнего охранника, да только выстрел не прозвучал. Сообразив, что патроны в магазине закончились, Данко опустил взгляд, ища пистолеты убитых врагов, но тут по палубе прошлась вторая волна, и стало ясно, что надежды обзавестись чужим оружием напрасны.
Три выстрела, сделанные бандитом, не достигли своей цели. Не только качка была ему помехой. Оставшийся без оружия, Данко бросился в рукопашную не по прямой, а зигзагами, совершая неожиданные броски в стороны и обманные движения. В четвертый раз выстрелить бандит не успел: Данко налетел на него как ураган, схватил за горло и за руку, заставил попятиться и с силой оттолкнул от себя. Налетев на низкие поручни, протянувшиеся вдоль борта, таец сел на них и замахал руками в отчаянной попытке удержаться.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
