Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
После завтрака Нект направился в библиотеку и развел там бурную деятельность. Первым делом он собрал все спортивные газеты Чудовища и сжег их во дворе. Я при этом сидела на крыльце, мерзла и испытывала острый приступ ностальгии по тому времени, когда рогатый дуралей сидел рядом со мной с неизменным баночным пивом и перевернутыми вверх ногами картинками футболистов, теннисистов и гимнастов.
Костер Нект зажег спичками. По двору гулял ветер, и спички гасли. Было забавно, учитывая, что Чудовище сжег мою игрушку, просто сжав ее в кулаке.
Размышляя об этом, я издала смешок; вдруг Нект, сидевший на корточках у костра, замер, обернулся, окинул быстрым взглядом двор и уставился на меня.
Но я уже успела с грохотом опустить все ментальные щиты и уже за ними поправилась: «То есть мяу». Своему взгляду я спешно придала убедительную бессмысленность.
Он, прищурясь, разглядывал меня, я же невинно таращилась вдаль зелеными стеклянными пуговицами.
Тебе померещилось, сообщали эти честные глаза.
В конце концов его плечи расслабились и опустились. Нект отвернулся и занялся прежним делом, а я смогла расслабиться, выдохнуть и отругать себя за беспечность. Наверное, сентиментальные воспоминания о золотых денечках с Чудовищем вызвали непозволительный приступ беззаботности.
Вернувшись в библиотеку, Нект расчистил место у окна, передвинул туда письменный стол, принес из гостиной стул, нашел в верхнем ящике стола огрызок карандаша и пачку пожелтевших листов, на которых были распечатаны не то таблицы, не то товарные накладные. Обратная сторона листов была чистой, и Нект сразу же принялся чиркать на них какие-то размашистые узоры.
Я наблюдала за ним, сидя на подоконнике, из-за занавески, и, поскольку он всецело отдался своему занятию, наконец смогла его хорошенько рассмотреть.
Он был не стар, но до какой степени молод — понять было трудно. Кошачье восприятие не могло точно определить человеческий возраст, а если учесть, что сидящий передо мной являлся не совсем человеком, то понятие возраста становилось и вовсе растяжимым. Папа говорил, что у нашего Императора один из советников помнил Сноудонскую встречу, но, по словам папы, этот советник и выглядел соответственно — ходячей мумией.
Вряд ли демон, сидевший передо мной, мог быть таким уж древним старикашкой — он и в ипостаси Чудовища двигался легко, плавно, как будто еле сдерживаемая сила гуляла по его мышцам…
Я глазела, от усердия склонив голову набок.
Густые темные небрежно обрезанные волосы обрамляли длинное лицо. Так криво могло получиться, если срезать пряди ножом. Бледная кожа плавно облегала высокие скулы, решительно выдвинутый подбородок, на котором уже проступила тень щетины. Очень прямые, очень черные брови хмурились, губы были тонкими и недовольно кривились — что-то там не сходилось в его загадочных чертежах. Глаза, как я уже заметила ранее, напоминали мартовские серые льдины… и мне это нравилось. Хватит с меня улыбчивых красавчиков, располагающих к себе с первого взгляда. Вот передо мной адский демон, которому нельзя доверять, и он имеет честную физиономию злыдня и эгоиста.
Вот и будем иметь в виду.
И замечательно.
Мои размышления прервал Нект. Он бросил карандаш на стол, откинулся на спинку стула, вскинул сцепленные в замок руки, тщательно потянулся и спросил, глядя в потолок:
— Зубы показать?
— Не надо, — машинально ответила я и по тому, как чуть приподнялся левый край его губ, поняла, что была услышана.
11
Первым моим побуждением было сломя голову мчаться невесть куда. Я даже дернулась было в направлении двери, но раздалась команда:
— Страшила, стоять.
Я застыла с подогнутой лапой в положении «низкий старт».
— Нам надо поговорить. — Демон вперил в меня повелительный взгляд.
Я осталась на месте вовсе не потому, что его приказной тон так уж на меня подействовал. Просто поняла: бежать-то все равно некуда. Но если кое-кто воображал, что командовать парадом здесь будет он, то кое-кому предстояло убедиться, что все будет немножко по-другому.
Я поставила лапу на место, неспешно вышла из-за занавески, потянулась, зевнула, уселась, обвила себя хвостом, вскинув голову, дала полюбоваться своим ахматовским профилем и только потом повернулась к Некту, уронив снисходительно:
— Сынок, тебе сколько годков-то будет?
Лицо его оставалось бесстрастным, но я заметила, как чуть дрогнули ресницы и что-то там промелькнуло в этих льдистых глазах.
Что, не ждал?
— Это имеет значение? — холодно спросил Нект.
Я молча смотрела на него. В принципе, каким бы ни был ответ, мою карту он побить не сможет — просто нагло удвою его цифру, какую б ни назвал. Когда стало ясно, что отвечать Нект не собирается, я с удовлетворением констатировала:
— Значит, не сынок. Внучек. Так вот, внучек, человек я пожилой… мягко говоря. Я, между прочим, еще Сноудон помню, так что сам понимаешь… Я вообще-то почтенная и весьма могущественная ведьма, просто у меня сейчас… э-э-э… временные трудности. Но если бабушка в беде, это не значит, что можно обзывать ее неподобающими кличками и кричать ей «тпру», как извозчичьей лошади.
Мысль прибавить себе пару-тройку столетий явилась внезапно, как озарение, и показалась мне удачной. Это должно было удерживать демона в каких-то рамках. Предположение было зыбким, но если бы он узнал мой истинный, не внушающий почтения возраст, то его обращение не слишком бы отличалось от изначального, а возможно, стало бы еще хуже. Наверное, он немедленно начал бы строить коварные планы по облапошиванию неопытной дуры. Я же Барашек, потенциальная жертва для сильных и беспринципных мира сего.
Мне очень-очень не хотелось вновь стать кому-то расходным материалом для достижения неведомых целей.
— Никаких «эй, Страшила», — продолжила я. — Тем более что зеркала здесь есть, и я в курсе, что обладаю определенными шармом и грацией. И вообще, что это за «лежать-бояться»? Хочешь разговоров, милок, — изволь обращаться ко мне с должным уважением, я ведьма заслуженная. Убеленная сединами. И уморщиненная морщинами. Можешь звать меня Данимира Андреевна. — Подумав, я добавила: — Бабулей не зови, не люблю.
После поистине качаловской паузы Нект заговорил, и я с удовлетворением отметила, что тон его речи кардинально поменялся.
Впрочем, конец речи мне все равно не понравился.
— Я уважаю старость, Данимира Андреевна, и в состоянии относиться с должным почтением к вашим сединам и прочему, вами перечисленному, — произнес он. — Но смею заметить: уважение только тогда истинно, когда оно обоюдно. Я тоже заслуживаю соответствующего обращения. Надеюсь, мне не придется больше слышать «милок».
— Ну так представьтесь, — хмуро сказала я, подозревая какой-то подвох.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
