Provençal Язык ПровансаProvençal романтики считают языком трубадуров, а скептики и циники — французским, провонявшим чесноком. Provençal, собственно, не язык, а диалект, и академики подразделяют его на четыре субдиалекта. Филологи определяют Provençal скорее как смесь итальянского и испанского, нежели как французский. В общем, не тот это язык, к которому можно отнестись спустя рукава.
Вряд ли у вас появится возможность услышать Provençal в наши дни, и потому я так удивился, обнаружив в книжном магазине недавно изданный провансальско-французский словарь. Первое его издание подготовил Ксавье де Фурвьер, священник, философ, писатель, рьяный сторонник сохранения традиционного наречия южан. Словарь назывался Lou Pichot Trésor, то есть «маленькое сокровище». Я возликовал, вообразив, что моя образованность немедленно достигнет небывалых высот.
Впервые словарь вышел в Dou Félibirge ап 47, что, насколько я смог перевести на общехристианское летоисчисление, соответствовало 1901 году. Новое издание стремилось как можно точнее воспроизвести первое. Убористый шрифт, характерный для начала века, покрывал более тысячи страниц. Из этой тысячи семьсот семьдесят четыре страницы посвящались Provençal и лишь двести шестьдесят четыре французским словам, создавая впечатление, что старый словарь был значительно богаче, чем его современный аналог.
Вводная часть, однако, написана по-французски и озаглавлена Notions Préliminaires — предварительные замечания. После нескольких начальных экивоков автор брал быка за рога, обращался к сути вопроса, как он ее понимал, к тому, что преподаватели всех народов считают для обучаемых наиболее необходимым: к спряжению неправильных глаголов. Мне же хотелось чего-то менее специфического. Хотелось выхватить несколько фраз, с которыми не стыдно было бы натолкнуться на какого-нибудь древнего старожила где-нибудь в Верхнем Провансе. Я надеялся найти нечто схожее с тремя мудрейшими фразами, с детства запавшими мне в душу из моего школьного учебника французского языка:
— Знаете, моего почтальона сразила молния!
— Коза садовника моего дяди съела мою шляпу.
— Сегодня я не смогу пойти в театр. Я чувствую себя дурно. Мой врач прописал мне слабительное.
Понятно, что социальная ситуация, в которой могут оказаться востребованными эти прочувствованные излияния, крайне маловероятна, однако они вполне смогли бы стать начальным толчком, приводящим в движение механизм беседы. Во всяком случае, они могли бы спровоцировать ответ на живом, хотя и замшелом Provençal — чего еще желать? Одно дело — листать словарь, совсем другое — вслушиваться в музыку языка.
Тем не менее, даже пролистывая словарь и задерживаясь на отдельных его статьях, я получал какое-то представление о звучании языка. Чисто прованские ous, ouns, aus, olos, языколомные boumbounejaire да estranglouioun, дробные точки té, bou, gown, zou. Неудивительно, что эти перепады вдохновили Мистраля подняться к высотам эпической поэзии.
Но сколько я ни искал, наскрести нужных элементов, чтобы скомпоновать вводную фразу на Provençal, настраивающую собеседника в мою пользу, привлекающую его внимание, мне так и не удалось. Как будто в Провансе никогда ранее почтальонов не водилось! Я попробовал заменить почтальона козой садовника, моей шляпой или моим врачом, но драматизм ситуации улетучивался. Ничто не может заменить почтальона в качестве мишени для молнии. Полагаю, в этом Мистраль бы со мной согласился.
Q
Quadrangle d’Or, Le Золотой четырехугольникОдно из непременных чудес лета, столь же предсказуемое и регулярное, как и вокал цикад — переоткрытие Люберона французской прессой. Каждый год в предотпускной сезон репортеры с удивлением обнаруживают то, чему дивились в прошлом году в то же самое время года. Эта стало традицией, вроде весеннего половодья и весенних статей о целлюлите в дамских журналах мод.
Было время, не так давно, когда предпочитаемую бомондом часть Люберона обозначали как Triangle d’Or, «золотой треугольник». Именно там собирались страдальцы, вынужденные сгибаться под ярмом популярности, ныне именуемые французскими таблоидами les people — «народ». В качестве вершин треугольника назывались Горд, Менерб и Бонье. Между этими деревушками, коли подвалит счастье, вы могли лицезреть живого министра, поглощающего aioli, примадонну, примеряющую в обувной лавке летние сандалии, или киногероя, гоняющего шары со своим телохранителем.
Ныне золотая геометрическая фигура видоизменилась, у нее отрос рог к еще одной вершине. Где она, эта вершина, находится, я толком не разобрал, да это и не важно. Главное, что шик-регион расширяется уж там по причине инфляции знаменитостей или из-за их экстраординарной подвижности… Если тенденция удержится, глядишь, мы однажды весной очнемся от зимней спячки в Золотом пятиугольнике. В общем, пока что из года в год «господа народ» по-прежнему приезжают расслабиться, отдохнуть, погреться на солнышке.
Пока что нам везет, les people умудряются проскользнуть мимо объективов. На фото милые деревеньки, прелестные ресторанчики, но без знаменитостей в кадре. Возможно, из-за того, что les people предпочитают уединение. Пресса решает проблему отработанными журналистскими приемчиками. Мордашка знаменитости дается рядом, на врезке, и не важно, что она попалась фотографу полугодом раньше в Париже или в Лос-Анжелесе. А текст спрыснут полунамеками на то, что эту знаменитость вроде бы часто можно встретить в отображаемом прелестном уголке. Член кабинета министров, говорят, не так давно разделывался с ростбифом за угловым столиком этого ресторана. Примадонну вроде бы видели недавно в таком-то бутике. Киногерой нанял персонального тренера по петанку. Слухи, конечно, но какая разница? Элемент таинственной неопределенности милее, чем голая реальность.
Один из аспектов классического современного отпускного сезона в Любероне пока что не проявился и, надеюсь, не проявится. Папарацци пока что не прячутся в лаванде, подкарауливая знаменитостей, довольствуются Сен-Тропе, откуда на страницы и экраны регулярно попадают голые груди и ягодицы застигнутых врасплох кинодив. Возможно, это один из привлекательных для знаменитостей аспектов отдыха в Любероне. Как может убедиться каждый заглянувший на страницы таблоидов, знаменитость, если ее выставить без грима и, главное, режиссуры, выглядит на удивление банально, не лучше любого самого заурядного двуногого существа. Как будто бы и не les people вовсе.
Quart d’Heur, Un Petit Через четверть часикаОдно из выражений, с виду означающих точно отмеренный период времени и обильно декорирующих провансальский языковый обиход, как правило, вводит слушателя в заблуждение относительно периода или точки на оси времени. Тот, для чьих ушей это выражение предназначено, наивно полагает, что ему назначили момент начала некоего важного для него действия.
