— Негодяй! — молвил Жиль, глубоко потрясенный смыслом прочитанного. — Обладая таким богатством, он заставлял нас жить в нужде!
— Ты в нужде никогда не жил. У тебя было все, что только может пожелать ребенок.
— Ты прав, — он поднял глаза от завещания. — Мы были обеспеченными буржуа. И рос я не в борделе, меня не воспитывали шлюхи, все это так. Мне никогда не приходилось спать на конюшне, и всегда было кому ночью заботливо поправить на мне одеяло… Так что красть чужого отца мне было ни к чему.
Жюльен сделал вид, будто продолжает осматривать содержимое полок, и ограничился коротким замечанием:
— Он знал тебя, как никто другой. И не говорил тебе о своем состоянии, потому что всегда тебя боялся.
— Он украл то, что должно было принадлежать нам. Деньги и все, что на них можно купить, все, чего мы достойны: удобную и красивую жизнь, уважение, власть… Я желаю получить наследство своего отца! Разумеется, целиком. И без проволочек!
— Ты совсем ничего не понял, — по-прежнему не оборачиваясь, сказал Жюльен. — Он оставил часть принадлежавшего ему состояния своему сыну, а не виконту де Меневалю. И для вступления в право наследования должен явиться Жиль Муленс.
— Этот человек, — Жиль бросил бумаги на стол и сжал кулаки, — этот человек мертв! Но и ты, и я, — мы-то ведь знаем, что я жив!
— Почитай внимательно, — Жюльен резко повернулся на каблуках и подбородком указал на завещание. — Твой отец все хорошо продумал и предусмотрел. В случае возвращения его без вести пропавшего сына тот наследует половину. В противном случае все отходит Жюльену Ласаллю, причем для этого даже не требуется официально подтверждать смерть Жиля Муленса. Таким образом, перед тобой дилемма: либо ты получаешь половину наследства, но для этого тебе придется признать свое настоящее имя и совершенные тобою преступления; либо продолжаешь оставаться под именем Меневаль, а следовательно, наследство в полном объеме переходит в мои руки. Хочу также заранее уведомить тебя, что если будет официально объявлено о смерти Жиля Муленса, я передам его часть наследства в дар госпиталю Сальпетриер.
Жиль углубился в содержание документа, а когда закончил, небрежно отбросил его на стол и разразился смехом. Затем, с силой упершись руками в подлокотники стула, порывисто встал, взял трость и прошипел:
— Ты окончательно сошел с ума! Ты, укравший у меня отцовскую любовь, сейчас хочешь украсть еще и наследство? И полагаешь, что я допущу такое? В последний раз предупреждаю: если ты добровольно не отдашь мне то, что является моим, рано или поздно я возьму это сам! Так что давай договоримся…
— И речи быть не может ни о каком договоре! — Жюльен впервые за все это время повысил голос и, глядя в упор на Жиля, от которого его отделял стол, завершил свою мысль: — Я — человек неблагородных кровей, но с шакалами в сговор не вступаю.
— Отлично! — Жиль пронзил его таким взглядом, как будто метнул нож. — Да, чуть не забыл, — добавил он со вздохом и, изображая улыбку, продолжил: — Твоя подружка замечательная барышня. Но уж слишком очевидно, что вы с ней замышляете нечто грандиозное. Так что пока не пришел твой черед, будь счастлив и береги тех, кого любишь.
Он направился к лестнице, но, ступив на первую ступеньку, вдруг обернулся и с ухмылкой спросил:
— Кстати, Ласалль — это действительно фамилия твоего отца?
— Это фамилия моей матери.
— Ну да, фамилия. А имени у нее не было? Как у тебя?
— Ее звали Клер-Мари, — произнес Жюльен невозмутимо.
— Гм, Клер-Мари, — Жиль начал подниматься, — Клер-Мари Ласалль, — повторил еще раз, словно вслушиваясь.
Где он встречал это имя раньше? Невольно его взгляд упал на небольшой шрам на ладони — след от пореза разбитым бокалом. Жиль вздрогнул, вспомнив, где и при каких обстоятельствах это произошло.
— Чем же я обязан неожиданному удовольствию видеть вас, виконт? — поинтересовался Фуше, не изъявляя при этом никакой радости.
— Я принес вам добрые вести, — ответил Жиль.
— От вашего внимания, конечно, не укрылось, ситуация у нас весьма деликатная. — Фуше откинулся на спинку кресла.
— Да, ваше превосходительство. Но труды в конце концов приносят результаты.
— Говорите.
— Заговорщики завербовали наемного убийцу.
— Заговорщики — расклад из известных нам имен?
— Совершенно верно. Все те же наемники англичан и монархисты.
— Хорошо, а кто профессионал?
— Британский агент, специалист по ядам.
— По ядам! Под каким именем он проходит?
— У него нет имени.
— Вы смеетесь надо мной?
— Ваше превосходительство, нигде не фигурирует имя, по которому его можно идентифицировать. Мы, однако, располагаем сведениями, что его родители были французами и что сам он долгие годы жил в Англии, — не моргнув глазом, лгал Жиль.
— У вас имеются доказательства? Дата покушения, по крайней мере, известна?
— У меня надежные сведения о нескольких вариантах. Но пока определенной даты нет.
— И ваши добрые вести ограничиваются этим?! — воскликнул Фуше, поднимаясь с кресла. — Император проведал о моих контактах с Меттернихом, а вы в столь ответственный момент меня подводите!
— Но ваше превосходительство… — Жиль вскочил.
— Он приказал бы арестовать меня, если б не опасался, что общественность воспримет это как тревожный сигнал ослабления его правительства.
— Осмелюсь напомнить, ваши тайные сношения с австрияком носили в высшей степени рискованный характер.
— Виконт, вы собираетесь учить меня, как делать высокую политику? Сейчас важно избежать войны и добиться отречения Наполеона. Но даже если он удержится — я останусь в выигрыше. А если уйдет, у меня есть доказательства, что я — друг нового правительства. Однако устранение Наполеона путем покушения в нынешних условиях не отвечает моим интересам.
— Доверьтесь мне. Я не допущу, чтобы произошло нечто подобное.
— Довериться вам? Я доверяю вашему благоразумию, но не вам. А посему постарайтесь запомнить хорошенько, что предотвратить заговор — значит не уничтожить, а захватить его организаторов и исполнителей и доказать их причастность к делу. Это реабилитирует меня в глазах императора и станет сильным козырем против моих врагов. Кроме того, продемонстрирует всей Европе мою добрую волю И готовность к поиску мирного выхода путем переговоров.
— Вы, как всегда, все прекрасно рассчитали.
— В том числе и ваши расценки, виконт. Однако есть нечто, о чем считаю должным предупредить вас…
В этот момент дверь кабинета приоткрылась, и в образовавшуюся щель осторожно просунулась голова секретаря. Его превосходительство незаметным движением руки дал ему знак приблизиться. Секретарь, прошептав что-то на ухо Фуше, тотчас удалился.
