Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
– Всегда стремись к абсолюту, иные цели недостойны внимания тэнкриса.
– Еще одно изречение Таленора, – узнал эл’Рай, – очень напыщенное и высокомерное, но оттого не менее правильное. А как с этими благими намерениями соотносится визит в морг? Да и в доме скорби какие могут прятаться тайные заговоры?
– Эти мои поездки связаны с одной особой…
– Я так и подумал.
– Да. Ее присутствие подле короля несколько напрягает представителей мировой политики и многие благородные семейства. Решил начать с покойников.
– Хорошее решение. Обычно труп обозначает конец какого-то пути. Если видишь труп, то можно не сомневаться, что есть цепочка следов, которые ведут к нему, а следовательно – и от него. Впрочем, кому я это рассказываю, вы ведь гениальный сыщик, не так ли?
– Лучший из известных мне, – ответил я, прекрасно видя его издевку.
– Да, да. Не собираетесь ли сходить в цирк? Судя по отзывам, представления там дают воистину великолепные.
Он знал о происшествии с разбуженными мертвецами, несомненно. Но что значили его слова? Предупреждение или совет?
– Собирался сходить, но отвлекся на дела ларийской диаспоры.
Судя по эмоциям старика, это был хороший ментальный удар.
– Мне известно об их беде. И не только об их.
– Что-то удалось узнать?
Морщины на его лице проявились глубже.
– Дети исчезают, и все. Я направлял на расследование своих лучших нюхачей, магов, следователей, но ничего не добился. Нельзя достичь успеха, если следа просто нет.
– Только бирюзовая вспышка – и все, верно?
Он не ответил, но кустистые брови сползлись к переносице, а глаза закрылись. Я не мешал, прекрасно понимая, как необходима для личности мыслительного труда возможность сосредоточиться и подумать. К тому же ему было не все равно, эл’Рай испытывал искренние… страдания, что ли? Такое среди моего народа было редкостью, если беда не касалась семьи или тебя самого.
А еще в нем бушевали сомнения уровня накала великих философских дилемм. На моих глазах Хайрам эл’Рай принимал тяжелейшее решение, отчего эмоции его сменяли одна другую, словно сражающиеся насмерть воины. Страх, гнев, отчаяние, стыд, вновь страх и гнев, а потом вдруг, будто все солдаты полегли на бранном поле, остался лишь тяжелый и скорбный дух решимости.
Оранжевые глаза открылись и взглянули на меня. Старик прикоснулся к губам и слегка задержал руку возле рта – я понял по этому жесту, что он сомневается, будто хочет что-то мне сказать, но не может решиться. У себя в голове эл’Рай уже принял какое-то очень важное, внезапно монументальное решение, а теперь он наверняка соображал, стоит ли доверять мне свои умозаключения.
– Каково это, – прошептал старец, – быть чудовищем?
– Простите?
– Я… не стремлюсь оскорбить вас, тан эл’Мориа. Просто… издали следя за вашей карьерой, я вижу, сколь великий труд вы проделали. Права национальных и видовых меньшинств на выбор профессий, отмена черт оседлости, беспрецедентное приближение в правах к становым видам[44], открытие учебных заведений для бедняков, инженерные, технические училища, щедрые стипендии, усиленное финансирование тяжелой промышленности, земельные, налоговые, военные реформы… особенно военные.
– Это не похоже на лесть, монзеньор.
– Это и не лесть, митан. Даже не похвала. Не станем же мы льстить мечу, который исправно разит врагов. Служение нашим державам есть наша основная… функция. Вы со своей справляетесь хорошо, но нельзя накормить одним куском мяса двух собак, а значит, всегда будут недовольные. Для одних вы благодетель, хотя они могут этого и не понимать, для иных же вы просто воплощение зла, средоточие страха, чудовище. Сие есть мера необходимая, но… каково это, быть чудовищем? Как вы с этим справляетесь?
Он смог меня озадачить, но ненадолго.
– Изначально нельзя справиться или не справиться с тем, что я делаю. Этим нужно либо являться, либо не являться. Я открыл в себе дар внушать страх и повиновение, я использую этот дар во благо моей страны. Просто потому что такова моя внутренняя потребность, я так чувствую.
– Хм. Кажется, я понимаю. То, что мы делаем во имя себя, мы забираем с собой в могилу, но то, что мы делаем во имя других, обретает бессмертие и увековеч…
– Вы не поняли, – покачал я головой, – дело не в увековечении, не в бессмертии. Что бы я ни делал, как бы ни старался, те, ради кого я рву жилы, никогда не оценят этого. Самое яркое, что лично я оставлю после себя, это стойкая память о страхе, которым я ширил и укреплял Мескию. Но поскольку страх отвратителен, поскольку никто не захочет помнить о нем, когда я умру, они предпочтут забыть обо мне, как только последняя горсть земли будет брошена на безымянную могилу. Зато им останется сильная, обновленная, измененная Меския, готовая к новому тысячелетию славы.
Старик прищурился и молчал почти минуту, после чего наконец вымолвил:
– Мне трудно поверить в чужое бескорыстие, тан эл’Мориа.
– И не верьте. Прежде я делал свое дело во имя священного долга. Теперь мой господин мертв, и я остался один. Пожалуй, сейчас я делаю то, что должен, ради детей.
– Ваших детей?
– Конечно. Миллионы маленьких мальчиков и девочек. У некоторых видов рождаются гермафродиты или вовсе бесполые особи. Дети Мескии, новые поколения подданных. Мое наследие им – держава, над которой никогда не заходит солнце, которая даст им все возможности и заставит гордиться тем, кто они есть. В отличие от меня, которому редко какая дорога была открыта и который имел право на гордую фамилию, но не на саму гордость. Разве не это есть суть стремлений хорошего родителя, желание дать своему чаду все лучшее, особенно то, чего не имел сам?
Старик некоторое время изучал меня, хмуря морщинистый лоб и перебирая артритными пальцами, после чего кивнул какому-то умозаключению и произнес:
– Наверное, вам пора идти. Простите, что это прозвучало так негостеприимно.
– Пора идти? Это все, ради чего вы нас пригласили?
– Теперь, когда, фигурально выражаясь, маски сброшены, тан эл’Мориа, я по-новому взглянул на ситуацию. Вы помогли мне принять очень тяжелое и важное решение. Завтра вы увидите его последствия. Все увидят, полагаю. Всего наилучшего, и да пребудет с вами благословение богини.
Покидая лес и оставляя старца один на один с неким принятым решением, я чувствовал, что ничего не получил от этой встречи, когда местный хозяин обрел нечто очень важное. Оставалось лишь порадоваться, что эл’Рай не потребовал моего немедленного возвращения на положенное место, то есть во дворец. Следовало набраться терпения и дождаться завтрашнего дня. Старик не сомневался в своих словах, когда обещал, что завтра все изменится.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
