— Нет. И больше никогда не повторится.
— Не повторится! Ничего на значит! — зазвенел ее голос. — А что будет с Лео? А сама Виола?.. Я не ожидала от тебя этого!
Испуганный ее криками малыш начал плакать, но его вопли только усилили негодование.
— Ты их оставишь на улице? Или… — ее глаза расширились. — Я не понимаю, почему ты так жесток! Ты привел девушку и ребенка в наш дом, справедливо ожидая, что мы радушно примем их. Но сам ты, оказывается, вовсе не торопишься их признавать!
Он стоял в оцепенении, не понимая смысл ее упреков.
— Мне нечего признавать, — тихо, но твердо заявил он.
— Нечего?!.. А он? Он для тебя — ничто? — в порыве эмоций она почти бросила ему в руки малыша.
Мишель был вынужден подхватить на руки ребенка, чтобы тот не упал. Маленький Лео изгибался и визжал, не переставая.
— Не отпирайся! Невозможно скрыть, что он твой ребенок! У него твои глаза! — бросила Элина с презрением.
— Все это глупые выдумки, лишенные основания.
Он старался говорить спокойно, но ярость сковывала его движения. Ярость на судьбу и на себя самого.
Элина выхватила у него ребенка. Ее глаза сверкали от слез. Не говоря ни слова, она выскочила из гостиной.
— Мишель, — голос князя остановил его на пороге, когда он рванулся вслед за девушкой.
Бертье медленно повернулся. Холод отчуждения, возникший между ним и его любовью, стал закрадываться в его душу. Ему не хотелось разговаривать ни с кем. Он желал одиночества.
— Что ты намерен предпринять? — ровным голосом поинтересовался князь.
— Не знаю, что вы имеете в виду.
— Не лги.
— Я отошлю ее, — резко бросил Бертье. — Я никогда на нее не взгляну. Я дам ей достаточно денег, чтобы она могла жить без проблем. Я перережу себя горло, если хотите. Этого достаточно?
Князь медленно присел в кресло и строго взглянул на Мишеля.
— Достаточно для чего?
Бертье молча принял его холодный взгляд.
— Разве я требую от тебя добродетели? Я сам грешил в молодости. Пока не встретил ту, кого люблю. Теперь мне не нужны другие женщины. Ты понимаешь меня?
— Нет.
— Я принял тебя в свой дом совсем маленьким ребенком и не раз хотел официально усыновить. Но ты каждый раз отказывался. Что ж, это твое право. Когда ты вырос, я сделал именно тебя своим помощником в делах и доверил управление компаниями. Я искренне считаю тебя своим старшим сыном. Но знай, что я никому не позволю причинить боль моей дочери. Или моей жене. Никому. Даже тебе.
— Я скорее убью себя.
Мишель повернулся и направился к двери.
— Я так и думал, — раздался за его спиной по-прежнему ровный голос князя.
Лакей передал ему записку. Княгиня ждала его в музыкальной гостиной.
Это был конец. Он из последних сил выдерживал спокойствие.
Белые и пунцовые розы отражались в блестящей поверхности рояля. В гостиной всегда было много цветов, но лишь сейчас Мишель заметил их яркие краски. София медленно перебирала клавиши и прервала музыку, когда он появился в дверях.
— Князь уже говорил со мной. Если мое присутствие нарушает ваш покой…
— Поверь, я очень сожалею, что все это получило огласку. Горничная зашла в комнату раньше меня, иначе я постаралась бы сохранить все в тайне.
Встав из-за рояля, она подошла к нему и обняла его за плечи. Как в далеком детстве. Свечи медленно таяли… Он наблюдал за ними, не в состоянии смотреть на Софию.
— Я умру.
— Мишо… — княгиня устало опустила руки.
— У меня в сердце ад… — он взглянул на ее волосы, на устало опущенные плечи… Он хотел, чтобы все скорее закончилось. — Я уеду завтра. И не увижу Элину до отъезда. Прошу лишь убедить ее, что этот ребенок — не мой. Я никогда раньше не встречал Виолы до вашего посещения ателье. И я никогда… до этой ночи…
Слова застряли в горле. Она не поднимала на него глаз. Но он хотел, очень хотел, чтобы она посмотрела на него. Она прочтет на его лице правду.
— Я буду ждать Элину. Я всегда буду любить только ее, — решившись, выпалил он. — Должен наступить день, когда все это забудется. Эли не слышит меня сейчас. Она верит тому, что ей наболтали слуги.
— Тебя должно сейчас беспокоить другое, — София взглянула на него. — Почему ты не хочешь подумать о девушке, жизнь которой сегодня разрушил?
У него напряглось тело.
— Я ничего не рушил. Эта мадемуазель будет обеспечена заботой. Не думаю, что для нее что-то рухнуло. Ничего страшного в ее жизни не произошло.
Одна бровь княгини изумленно приподнялась.
— Виола мне говорила совершенно иное.
— Ей вообще не стоило разговаривать с вами. Тем более об этом. И… что она вам заявила?
— Что она предала наше доверие. Что она уйдет из нашего дома. Что вы любите Элину.
— И ни о чем не просила?
— Ни о чем. Виола сказала, что ты не несешь за нее никакой ответственности. Быть может, она хотела просить у меня рекомендацию, чтобы найти себе новую работу, но так и не попросила об этом. Она надеется стать переписчицей бумаг.
— Я поговорю с ней, — резким движением он подошел к камину. Взял кочергу и пошевелил угли. — Ей нет необходимости искать работу.
— Что же ты решил сделать для нее?
— Я куплю для нее дом и предложу большую сумму денег. Она не будет ни в чем нуждаться.
Он мрачно смотрел на огонь, наблюдая за языками пламени, лижущими дрова.
— Я всегда хотела, чтобы ты забыл тот дом, откуда я тебя забрала. Но теперь не могу поверить в то, что ты забыл.
Дрожь пронзила его насквозь.
— Я все помню.
— Но тебе все равно, если она…
— Я помню! — закричал он, отшвырнув в сторону кочергу. — Если вы думаете, что я повергну ее в ту пропасть, из которой вырвался благодаря вам, то… — он с трудом перевел дыхание. — Я никогда не забывал, откуда я пришел в ваш дом.
Она с ужасом и жалостью смотрела на его дрожащие губы.
— Прости… я не должна была говорить об этом.
— Не плачьте, — произнес он сквозь зубы. — Не плачьте обо мне. Я уйду. Бог позаботится о моей душе.
Она, словно во сне, прошлась по гостиной. Присела за рояль… дрожащими руками тронула клавиши… Они издали неприятный разноголосый звук. Никогда раньше он так не говорил с ней. Никогда раньше не повышал голос… Что это? Ей показалось, что перед ней возник призрак маркиза де Ланье… Неужели в мальчике начинает проявляться его дурная кровь…
— Она ожидает, что я дам ей достаточно денег. Она получит еще и дом в придачу. Это более чем щедро. Она больше не станет себя продавать.
