В машине я рассказала Сету, как провела день, не найдя ангелов.
— За тобой бродит какое-то страшное существо, и ты решила забыться за работой? — спросил он шутливо и сердито одновременно. — С тем же успехом могла бы сходить со мной в кино.
— Ох. — Мне сделалось неловко. — Я хотела, чтобы вы с братом пообщались…
— И, — добавил он, — попросту забыла.
— Я о тебе никогда не забываю, — твердо сказала я. — Просто отвлеклась немного.
— Забавно. Приняла бы ты такое извинение, будь на твоем месте я?..
Дома у меня по-прежнему никого не было. Я отнесла амулет Данте в спальню, потом подсела на диван к Сету.
— Терпеть не могу ждать, — сказала я. — И почему со мной вечно так — случается вдруг что-то серьезное, сверхъестественное, а я сижу без дела и чувствую себя ни на что не годной? Постоянно завишу от других.
— Неправда. — Он взял меня за руку, переплел пальцы с моими. — Ты чудесная и талантливая. Просто не все умеешь.
— Хотелось бы мне уметь еще хоть что-нибудь, кроме превращений. Лазерными лучами из пальцев стрелять или… не знаю даже.
— Думаешь, остановила бы этим Никту?
— Нет. Но хоть охладила бы ее пыл.
— А я вот всегда мечтал обладать замораживающей силой.
— Замораживающей?
— Да. — Сет по-актерски широким жестом указал на журнальный столик. — Если уж говорить о суперменских способностях. Махнул рукой — и все покрылось льдом.
— Не снегом?
— Можно и снегом.
— И как снег и лед помогали бы тебе бороться с преступниками?
— Не знаю. Но хоть охладили бы их пыл.
Я засмеялась, прильнула к Сету. С ним и ждать было легче…
— Хочешь есть? — спросила я. — Ясмин и Винсент соревновались тут за звание лучшего шеф-повара.
И мы отправились в кухню и нашли там столько еды, сколько в ней не бывало со дня моего переезда. На столе стояла тарелка с кусками торта — домашней, судя по виду, выпечки. Сет указал на холодильник.
— Если там есть клубника — значит, Бог существует.
Я открыла дверцу.
— Готовься славить Его, — сказала я и вытащила миску с посыпанной сахаром клубникой.
Потом вторую, побольше, прикрытую пластиковой крышкой. Заглянула в нее.
— А это взбитые сливки.
— Аллилуйя, — провозгласил Сет.
Я поставила обе миски на стол, и все сновиденные духи показались вдруг чем-то мелким и смешным. Сняла крышку со сливок. Сет тут же макнул в них палец.
— Дикарь, — укорила я.
— Божественно, — пробормотал он, слизывая сливки.
Макнул в миску другой палец и протянул мне. Я наклонилась, лизнула тоже. Рот наполнился дивной сладостью.
— Ммм. — Я прикрыла глаза.
— Ммм, — откликнулся Сет.
Я открыла глаза.
— Ты о сливках?
— Не совсем.
— Об этом? — На пальце еще оставались сливки, и я взяла его в рот и принялась сосать, лаская языком.
Сет затаил дыхание.
— Спасибо за помывку, — выдохнул он.
— Чистоплотность, говорят, соседствует с набожностью.
— Ой, а на мне еще осталось, — сказал он.
— Правда? Где?
Он снова зачерпнул пальцем сливки.
— Да вот же.
Я слизала и их тоже, посасывая и целуя не только виновный палец, но и все остальные заодно. Закончив, перевернула его руку, поцеловала.
— Все. Ослепительная чистота.
Сет покачал головой.
— Ай-ай-ай.
— Что такое?
— Ты сама испачкалась.
— Где?
Он зачерпнул еще сливок и вымазал мне губы, подбородок и шею.
— Везде.
И не успела я ответить, как он уже прильнул к моей шее, облизывая и целуя ее столь же чувственно, как я ласкала его пальцы. Я даже поразилась — а ведь была не из тех, кого можно удивить подобными вещами. Инстинктивно подалась к нему, запрокинув голову, чтобы не мешать продвижению его губ. Горячий, на редкость умелый язык подчистил все до капельки сливки на шее, затем принялся за подбородок и наконец коснулся губ.
Забыв о сливках, мы принялись целоваться. Я стояла спиной к буфету, Сет прижал меня к нему своим телом. И, когда оторвался наконец от моих губ, я с трудом перевела дух.
— Ого, — сказала я, распахнув глаза. — Вот почему я не готовлю. От этого одно беспокойство.
Сет глянул налево, направо, продолжая прижимать меня к буфету. Я вздрогнула — таким возбужденным, даже диковатым стал у него взгляд.
— Ничего страшного как будто не происходит.
— Пока нет, — согласилась я. — Но помни о норме.
Он пожал плечами.
— Помню. Пока ведь ничего страшного.
— Но будет, если… ммм…
Сет поцеловал меня снова. Обняв за талию на этот раз, прижав еще крепче. Я обвила руками его шею, наслаждаясь поцелуем. Пылким, опасным, изумительным… прерывать его не хотелось никогда. Но следовало. И я уже начинала беспокоиться, когда Сет наконец остановился сам.
— А, — поддразнила я, — пришел в себя…
Он улыбнулся, и сердце у меня заколотилось при виде необузданного желания у него в глазах в сочетании со сдержанным, как обычно, выражением лица.
— Нет, — сказал он. — Давай проверим, как далеко мы можем позволить себе зайти.
— Мы знаем, — ответила я. — Проверяли уже.
Это было не совсем так. Секундомером мы, разумеется, не пользовались. Просто чувствовали, когда следует прервать поцелуй, пока тот не сделался опасным.
Он покачал головой.
— Не с поцелуями. С этим.
На мне был красный кардиган, под ним — черный топ. Сет расстегнул пуговицы жакета, снял его с меня. Уронил на пол и накрыл мои обнаженные руки своими.
Посмотрел выжидающе.
— Мы высчитываем, с какой скоростью ты можешь снять с меня жакет? — спросила я.
— Не угадала. Ты не всегда в нем.
Он поднял руки, стянул с себя тенниску. Отбросил и, не успела та упасть на пол, прижал меня к груди. С золотистой кожей, благоухающей, теплой… Подавив отчаянное желание начать целовать ее, я вскинула голову. И попыталась отшутиться:
— Это что-то вроде покера на раздевание? Только без карт?
— Это, Фетида, — ответил он, берясь за бретельки моего топа, — проверка. Как далеко мы можем зайти вообще.
Следовало остановить его, но прикосновения были такими пьянящими… Топ скользнул вверх и присоединился к лежавшей на полу одежде.
