Прошла неделя, прежде чем я решилась выйти на улицу. Самым удивительным было то, что никто меня не искал, в моей квартире никто не появился, никто не звонил мне, словно все решили, что меня вовсе нет.
"Наверное, все так и решили", — усмехнулась я, лежа в комнате и разглядывая потолок. Даже Олег.
"Надо будет наведаться к нему, вот удивится", — подумала я, расчесывая волосы перед выходом. Через сорок минут я была возле здания администрации. Глубоко вздохнув, достала пропуск, охранник дружелюбно улыбнулся мне, и я направилась к лифту. Настя, увидев меня, удивилась и не смогла этого скрыть.
— Вы? — сказала она, когда постучав, я вошла в приемную, — а Станислав Игоревич сказал, что вы… — тут она запнулась, но быстро взяла себя в руки, — я доложу ему, присядьте.
Я села, а Настя сняла трубку.
— Станислав Игоревич, к вам тут Анна Иванова… Да, она, — тут Настя кинула на меня взгляд, словно проверяя, я улыбнулась, — заходите, он ждет вас.
Миронов выглядел молодцом, хотя и излишне растерянным. Он-то, наверняка, был уверен, что я все подстроила, чтобы добыть компромат и сбежать вместе с Марком. Потому можно с уверенностью сказать: мое появление здесь сродни грому среди ясного неба.
— Здравствуйте, — улыбнулась я, и он нерешительно улыбнулся мне в ответ.
— Сказать честно, не ожидал увидеть вас снова, — выдал он, выходя из-за стола и приближаясь ко мне. Я пожала плечами.
— Извините, что все так вышло.
— За что именно вы просите прощения? — поинтересовался Миронов, продолжая приглядываться. Я присела на диван, он устроился рядом.
— За то, что провалила задание, — сказала я, — позвольте рассказать вам, как все было.
Миронов посмотрел на меня крайне задумчиво, потом кивнул.
— Брат Скворцовой оказался втянутым в дело об убийстве криминального авторитета, и она решила ему помочь, — стала говорить я, — возможно, Тамара Андреевна искала и иные способы, прежде чем решилась на этот. Чтобы вас заинтересовать, нужны были существенные данные. И тогда она пошла на аферу: ее бывшая одноклассница была сожительницей одного известного в городе криминального авторитета. Скворцова знала, что у подруги был компромат на приятеля. Его-то она и выкупила, решив обменять все тому же Забалуеву эти бумаги на компрометирующие вас. Однако у того были свои взгляды на подобные обмены, и он просто избавился от нее, как, в прочем, и от своей подруги. Но тут и вышла загвоздка: компромата не оказалось ни при одной, ни при другой. Зато появилась я и стала активно рыскать по всему городу. Забалуеву это не понравилось, и он пошел проверенным путем: решил избавиться и от меня. Но так как я работала на вас, он попытался подстроить это таким образом, чтобы убийство походило на несчастный случай. Однако мне все время отчаянно везло. Везло до такой степени, что я сама успела догадаться, что происходит. Дальше вы знаете.
Я посмотрела на него. Он задумчиво пялился в стену. Потом перевел взгляд на меня и сказал:
— Не все.
Я кивнула.
— Вы уж извините, но я не могла до конца довериться никому, тем более после стольких попыток убийства. Потому перестраховалась и перенесла встречу в соседнее заведение. Но все, что произошло дальше, — я опустила глаза, но тут же снова посмотрела на него, — могу поклясться, все это было для меня полной неожиданностью.
Миронов некоторое время смотрел на меня, но мой взгляд был чист, я сказала истинную правду, что-что, а увидеть Марка тогда я точно не ожидала.
— И что? — спросил он, — он вас отпустил?
— Отпустил.
— А документы?
Я печально развела руками. Миронов снова надолго задумался. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, он думает, где в моем рассказе ложь, а где правда. Подозреваю, мое возвращение сильно сбивало его с толку.
— Наверное, вы больше не хотите, чтобы я работала на вас, — я вытащила корочки и положила на стол. Тут он ожил.
— Нет, что вы, я не хочу на вас давить, но… мне бы хотелось, чтобы вы остались.
Теперь я смотрела на него. Чего хотелось мне, так это рассмеяться ему в лицо, сейчас я читала его, как на ладони. Миронов явно надеялся избавиться и от меня, и от Забалуева, но ему помешал Марк, а точнее, Женька, который узнал от Марка о раскладе дел и вмешался. Он меня отпустил, надеясь, что я сгину навсегда вместе с Марком и компроматом, а я вдруг вернулась. Разумней держать меня рядом, чем ждать, что я выкину в следующий раз. Я улыбнулась.
— Не думаю, что после всего произошедшего подобное желание есть у меня.
— Я понимаю, — кивнул он, — потому не буду торопить, но если передумаете… позвоните мне.
Я снова улыбнулась и поднялась. Конечно, я немного приврала, но это несущественно. Я была уверена, что именно Петренко надоумил Скворцову выкупить компромат, а машину она продала для отвода глаз. Почему я не рассказала об этом Миронову? Черт знает. Печальней всего было то, что бумаги, из-за которых погибло столько человек, в итоге оказались никому не нужны. Хотя и не все. Потому что компромат на Миронова остался у меня, и я его спрятала, как велел Марк. На всякий случай.
Я вышла из кабинета и тут же смогла лицезреть романтичную картину: Женька, перегнувшись через стойку ресепшена, целовал Настю. На мгновенье я запнулась, Настя резко уставилась в компьютер, Женька отпрянул и только тогда увидел меня. Сказать, что он удивился, значило, ничего не сказать. Он смотрел на меня, растерянно хлопая глазами. Я пробормотала:
— До свидания, — и вышла из кабинета. Женька догнал меня возле лифта и замер в нерешительности.
— Ты вернулась… — он сказал это то ли вопросительно, то ли утвердительно, но точно растерянно. Вот уж не думала, что когда-либо увижу его в таком состоянии. Я пожала плечами.
— Вроде того… Вижу, ты не ожидал.
Женька кинул взгляд в сторону кабинета, видимо, решив, что мои слова относятся к Насте.
— Наверное, я должен был сказать тебе, — неуверенно начал он, а я кинула на него взгляд.
— С чего бы? Это твоя жизнь, и насколько я помню, ты прозрачно намекнул, что вычеркнул меня из нее.
Женька снова бросил на меня взгляд, покусывая губы.
— Вся эта история… Не стоило тебе так рисковать, это могло плохо кончиться, — наконец, сказал он. Я развела руками.
— Как видишь, я здесь, жива-здорова. Наверное, стоит сказать тебе спасибо.
Женька снова посмотрел на меня, хотел что-то добавить, но промолчал, постукивая пальцами по стене. Я вызвала лифт.
— Слушай, — снова заговорил он, — я думаю… Хочу, чтобы ты понимала: я не желал твоей смерти и не желаю, поэтому, когда узнал, что задумал отец и что произошло… Я воспротивился. И он опять уступил мне, отпустил тебя, хотя для него вся эта ситуация… Ты понимаешь. Я не хочу больше ввязываться ни в одну историю, где ты будешь фигурировать. Поэтому нам с тобой лучше не видеться. Вообще.
