— Я читал Рыбакова, — сказал Стас, — но у него из «Малого Кристалла» в «Большой» можно попасть только в момент смерти и при весьма стрессовых обстоятельствах. И то, если в «Большом Кристалле» есть двойник.
— В том-то и спорность этой теории. Все сводится к сильнейшим эмоциональным переживаниям в момент смерти. Некрофатализм какой-то.
— Интересно, что за сильные эмоции можно испытывать в момент смерти, кроме страха перед самой смертью? — спросила Тамара.
— Тамарочка, послушайте меня, повидавшего жизнь «старого таксофона», и постарайтесь мне поверить, — Бондарь, наконец, перестал протирать очки и водрузил их на нос. — Самая сильная эмоция — это сожаление об упущенной возможности. И не важно, когда она наступает — в расцвете сил или на смертном одре. Запомните, в старости и перед смертью человек жалеет, в основном, не о том, что он сделал, а о том, чего он НЕ СДЕЛАЛ.
— Сожаление об упущенной возможности… — тихо повторила Тамара. — Что ж, возможно, Вы правы… — она отвернулась к окну.
— Философские концепции Крапивина и Баха, — продолжал заливаться соловьем Бондарь, — лично мне более симпатичны: Кристалл Мироздания замкнут в бесконечное кольцо, «грани»-миры находятся очень близко друг от друга. А сквозь них проходит Дорога…
— Которую «…да осилит идущий»? — иронично спросил Стас.
Юра, «крапивинский» багаж которого ограничивался исключительно «Мальчиком со шпагой», читанным в годы пионерской юности в рамках школьной программы по литературе, многозначительно молчал, глядя на Бондаря. Тот вздохнул.
— Может быть… — он рассеянно покивал головой. — Пожалуй, Дорога — один из самых поэтичных образов Абсолютного Пути… Так вот, «грани» Вселенной находятся так близко друг от друга, что кое-где сливаются и переплетаются. Потому и возникают эффекты вроде «поезда-призрака». Причем, заметьте, эта точка зрения совершенно не противоречит ни научным, ни религиозным постулатам: она вполне вписывается и в классическое восприятие Сотворения Мира, и в популярную идею о множественности миров. Универсальная теория!
— Но ведь в Библии об этом ничего не сказано, — попытался возразить Юра.
— Еще не хватало! — Бондарь повернулся к Юре всем корпусом. — Библия, голубчик мой, — это книга спасения души человеческой, а никак не справочник по физике Вселенной. Но иносказательные намеки на детали мироустройства в христианской духовной литературе есть: там открытым текстом сказано, что «Господь создал мир единый, но многообразный». Что Вам еще нужно? Подробное описание того, как все это работает? А может быть, лучше подумать, отчего Всевышний скрыл это от сотворенного им человечества?
— От адептов «головастого культа» он это почему-то не скрыл, — сказала Тамара.
— Адепты культа «Двенадцати Голов», — размеренно заговорил Бондарь, вновь стащив с переносицы очки, и потрясая ими в воздухе в такт словам, — связаны отнюдь не со Всевышним. И еще неизвестно, что им открыто, а что нет.
Тамара, глядя в окно, вздохнула, но ничего не ответила.
Тишина всеобщего размышления, казалось, обладала магией.
— И еще есть мнение, что каждый поступок человека создает мир, параллельный нашему… — нарушил молчание Стас.
— Друзья мои, не будем спорить, — сказал Бондарь. — В конце концов, все это, повторяю, только гипотезы. Не думаю, что мы когда-нибудь поймем, как работает вся эта «механика небесная», но я не могу отказать себе в удовольствии лишний раз порассуждать на сию тему в философски подкованных компаниях. Вроде нашей с вами.
— Если Италия — «другая грань», — улыбнулась Тамара, — то эта грань прекрасна.
Вся компания тоже невольно заулыбалась. Таким образом, итог дискуссии был подведен, и в салоне машины вновь воцарилось молчание.
Водитель свернул у подножия одной из гор. За поворотом показалась грунтовая дорога, уходящая вверх по склону. После ухоженных пригородных автострад она выглядела заброшенной ослиной тропой. Впечатление усиливал стоящий сбоку изрядно потертый и покосившийся знак «кирпич» явно кустарного происхождения.
— Кто-то позаботился о незваных гостях, — пробормотал Стас.
Проехав после знака еще метров триста в гору, водитель заглушил мотор и, сказав «Basta!», убедительно потянул на себя ручной тормоз. Бондарь вздохнул:
— Приехали… Боюсь, дальше он не повезет нас даже за сокровища Ватикана.
Он достал бумажник и отслюнявил водителю обещанную сумму. Водитель буркнул «Buona Fortuna!»[22]и поспешил удалиться прочь, характерным жестом покрутив пальцем у виска, и не обращая никакого внимания на предложение Бондаря приехать сюда часа через четыре, чтобы забрать путешественников назад в город. Посмотрев вслед удаляющейся вниз машине, компания потянулась по дороге, идущей вверх по склону.
— Удивительная тишина… — сказала Тамара, — даже птиц почти не слышно.
Под ногами прямо из земли кое-где проступали остатки древней покатой кирпичной кладки.
— Что это? — спросила Тамара у Бондаря.
— Под нами находится часть древнего трубопровода. Может быть, именно он когда-то соединялся с акведуком.
С горы открывался удивительный вид: от оливковых рощ склоны казались плюшевыми, деревья слегка колыхал ласковый ветерок, а выше по ходу простирался мощный готический лес, пронизанный лучами августовского солнца.
— Ого… — Юра потрогал ногой, а потом нагнулся и поднял с земли невероятных размеров кедровую шишку. — Прямо мутант!
— Вовсе не мутант, — возразил Бондарь. — Обыкновенная шишка обыкновенного ливанского кедра. Притом не самая большая.
Тамара взяла шишку из рук Юры, внимательно рассмотрела, покачала на лодони.
— Обязательно возьму такую на обратном пути. На память. А впрочем… — Тамара открыла висящий на плече небольшой рюкзачок из темно-коричневой кожи, купленный в Милане, и шишка исчезла в его недрах. — Кто знает, каков будет обратный путь…
Словно из ниоткуда перед путешественниками выросло странное сооружение. Мощное, высотой с двухэтажный дом, украшенное полуразрушенными порталами и остатками стилизованных античных колонн. По всему периметру шла непонятная надпись.
— Напоминает латынь… — сказал Стас.
— Нет… — Бондарь внимательно вглядывался в написанное. — Скорее это напоминает ранний тосканский диалект. Тут написано что-то про воду, дающую жизнь. Конечно! Как я сразу не понял — это так называемая «Чистерна». Один из древних отстойников. Войдем?
Не дожидаясь ответа, он стал подниматься по крутой каменной лестнице. Сквозь трещины между ступенями прорастали трава и миниатюрные кусты.
— Интересно, сколько времени тут никого не было? — спросила Тамара, поглаживая рукой остатки перил.
— Не знаю, но, наверное, очень давно. — Бондарь потянул на себя приоткрытую железную дверь. Ее скрип взорвался внутри здания мириадом звуков, повторяемых звонким эхом.
