– На этой наркоманке все заживает, как на кошке! – прошипела толстуха. – Приличные люди мрут, а этим хоть бы хны.
– Она наркоманка? – переспросила тощая девица с длинным носом.
– Только взгляни на нее, – толстуха кивнула на Санрайз. – Врач, когда увидел анализ крови, чуть в обморок не упал! Сказал, она должна была умереть от передоза, а не от потери крови. Заставил взять кровь повторно! И в отдельную палату поместил на всякий случай. Что-то там еще не в порядке было!
– Хватит кудахтать! – злилась Санрайз. – К твоему сведению, я пока не подохла и все слышу!
Полная медсестра всплеснула руками и выбежала из палаты, чтобы позвать врача. Тощая, раскрасневшись от стыда, почесала кончик носа, после чего извинилась и тоже покинула палату.
– Мне не нужен врач! – заявила Санрайз вернувшейся толстухе и попыталась подняться.
– Не вставай! А то швы расползутся, и зальешь тут все кровищей! А мне потом опять выслушивать претензии от санитарок!
Вошедший в палату молодой высокий мужчина одарил Санрайз приветливой улыбкой и уточнил о самочувствии.
– К великому огорчению ваших медсестер, я жива! – съязвила Санрайз, одарив толстуху враждебным взглядом.
– Как мне к вам обращаться? – вежливо уточнил врач.
– Называйте пациентом!
– Уважаемый пациент, мы не можем вас держать в медучреждении без соответствующих документов. У вас есть полис?
– У меня нет вашего чертового полиса. И что теперь? Сдернете нитки со швов?
– Повежливей, дамочка! – вступилась толстуха. – Перед тобой всеми уважаемый хирург вообще-то!
– Спишем это на шок! – добродушно заметил врач. – Итак, пациент, вот какие планы на ближайшее время: с вашими анализами крови какие-то проблемы, поэтому мы ждем повторных результатов. Вы стремительно идете на поправку, что меня лично очень удивляет. С вашим-то пристрастием к лекарствам! Без медицинской страховки мы не имеем возможности вас задерживать в нашей больнице, поэтому…
– Мне надо свалить! Я поняла! Где моя одежда?
– Твоя одежда вся в кровище! – опередила доктора медсестра. – Позвони кому-нибудь из родственников, пусть принесут чистые вещи.
– Мы вас оставим до завтра, – спокойно произнес врач. – Увидимся утром во время обхода!
Врач вышел из палаты. За ним исчезла и медсестра. Санрайз еще раз попыталась встать, но не смогла. Больше всего ей хотелось покинуть больницу. Она попыталась связаться с друзьями, но из-за действия лекарств не смогла отправить сигнал, надо было ждать, пока канал разблокируется.
– Моя дорогая Герда… Если бы ты была рядом, то мигом починила бы меня, – простонала Санрайз и заплакала. Она все еще не была готова смириться с мыслью об этой потере.
Глава 40
Искорка надежды
Когда пути неодинаковы, не составляют вместе планов.
Конфуций
Севастьянов обрадовался, увидев на пороге квартиры Макса.
– Почему вы поселились здесь? – уточнил гость, недоверчиво глядя на профессора.
– Я небогатый человек, а гостиницы – настоящее разорение! Вот я и подумал, почему бы не занять уголок в этой большой и просторной квартире. Все-таки она приобретена на деньги школы!
– Мой отец… то есть тот мужчина, который все это время давал мне деньги на жизнь, еще жив?
– Адольф Иосифович совсем плох. Уже не встает с постели. Я за ним ухаживаю. Пусть он этого и не заслуживает. Поздороваешься с ним?
Макс нехотя вошел в квартиру.
Тот, кого он считал своим отцом, дышал с помощью кислородной маски. Адольф Иосифович лежал на здоровенной кровати в своей спальне, тихо угасая. Увидев Макса, смертельно больной никак не отреагировал, просто одарил его безразличным взглядом.
– Он тебя не вспомнит, – произнес Севастьянов.
– Наверное, это не так уж плохо. Он грозился вышвырнуть нас из квартиры. Если бы отец об этом помнил, то, наверное, так и поступил бы. Как вы провернули трюк с памятью?
– Я… я ничего не проворачивал, – заикаясь, оправдывался Севастьянов, вранье ему давалось с трудом. – Это просто последствия болезни… У него же не ОРЗ все-таки…
– На встрече в парке вы сказали, что забрали то, что моему отцу не принадлежит, – воспоминания о несуществующем сыне. Мама Даяны тоже ее не вспомнила. Я полагаю, вам удалось каким-то образом воздействовать на них. И это непросто гипноз, каким пользуемся мы – он стирает лишь кратковременные куски памяти.
– Ты прав! – сдался Севастьянов. – Я все расскажу!
Они перешли на просторную кухню, где стоял круглый стол с удобными креслами. Это помещение в отличие от других комнат выглядело современно. Не только из-за различной бытовой техники и дизайнерской мебели, так же еще была обустроена небольшая барная стойка.
Севастьянов и Макс заняли места напротив друг друга за столом.
– Признаюсь, я кое-что подкорректировал в воспоминаниях тех, кто притворялся вашими с Даяной родителями, – с ходу повинился основатель школы вундеркиндов. – Ты рассказал ей о том, что вы брат и сестра?
Макс нахмурился и отрицательно покачал головой.
– Я мог бы с ней поговорить, – предложил Севастьянов.
– Подобные новости должен сообщать человек, которому Даяна доверяет.
– Она уже адаптировалась? Привыкла к волчьей жизни?
– То, что с нами происходит, я бы не назвал жизнью! Вчера мы потеряли Герду! Сегодня чуть не умерла Санрайз!
– Потеряли Герду? Как это произошло?
– Я точно не знаю. Мне удалось подсмотреть воспоминания Дрозда. То, что я там увидел, – это было ужасно!
Макс рассказал о жутком устройстве, внутри которого билась Гертруда. И о трех наблюдателях в серой комнате, среди которых был и сам профессор Дрозд.
Севастьянов понимал, что речь идет об изобретении Дрозда, которым тот очень гордился, – о саркофаге. Гуманный изобретатель электронных чипов для ДУО-людей не смог заставить себя построить оборудование, уничтожающее его детей. Однако он был вынужден не препятствовать инициативе коллеги, потому что согласно договору с госструктурами, финансирующими проект, у них должно было быть подобное устройство, дабы в случае необходимости они могли бы стереть доказательства существования Дистанционно Управляемых Образцов. А после подробного отчета, в котором была информация о том, что «продукт» получился с побочным эффектом (ученики могли терять контроль над ситуацией и становились неуправляемыми), начали поступать угрозы о прекращении поступления денег на содержание школы. Создание усыпальницы было вынужденной мерой. Одно не было понятно Севастьянову: откуда взялся саркофаг? Он был уверен, что все школьное оборудование сгорело.
– Мне жаль, что Гертруде Большовой пришлось пройти через это жестокое испытание, – печалился Севастьянов. – Согласно инструкции в саркофаг нужно помещать живой ДУО-образец.
