Это – это что-то!!!
Из отеля нас забрали шестерых – мы с Лизой и семья из четырех человек: мама, папа и два брата, лет девяти и восемнадцати. Из них прыгать собирались только старший брат и муж. Узнав, что мы с Лизой будем прыгать, мама с младшим братом тоже решились, но когда приехали в офис, им сказали, что оборудование рассчитано и сегодня не получится. С намерением прыгнуть в другой день они остались купаться на городском пляже.
Сначала была дорога на ту гору, с которой нужно было прыгать, она заняла больше часа времени, и последние 20 минут пути я уже понимала, что никуда я не прыгну от страха… И обратно я по этой дороге на этом разваливающемся автобусе не поеду ни-за-что!!! Что мне придется жить в горах, слиться тут с их местными жителями – горными козлами и козлицами. И пытаться когда-нибудь спуститься к людям…
Узкая дорога, вниз ухают обрывы, автобус весь скрипит, как телега, и на некоторых подъемах он напрягается так, что казалось – ему не хватит тяги, и мы сейчас поедем вниз, ну или полетим вбок. А по этим бокам еще и ржавые несчастные машины попадались, подтверждая неслучайность моих мыслей… Слава Богу, Лиза спала.
На горе я была обуреваема сильными чувствами и восторга, и страха уже не за себя, а за дочь. Как я могла такое ей позволить? Хотя от многих слышали, что прыгают дети и помладше Лизы. Да и сейчас с нами приехала турецкая семья, там дети трех и пяти лет, все будут прыгать.
– Как тебя зовут? – подошел ко мне один из инструкторов.
– Маша.
Парень уже обвивал меня ремнями и щелкал надежными креплениями. И, уверенно нацепив мне шлем на голову, заключил:
– Ты ужье готова, Маша!
Смотрю, рядом и Лизу уже облачили, у них уже разложено крыло.
Мы на вершине, на широкой, выложенной тротуарной плиткой площадке, там десять метров для разбега и… широкая пропасть – очень красиво и очень страшно!!!
Лиза моя с инструктором делают несколько шагов… И… по-ле-те-ла моя девочка, да еще не вниз, а вверх! А я еще минуту чувствовала, как в животе по местам раскладываются мои, казалось, оторвавшиеся внутренности.
О Господи! Ну, теперь и мне бы скорее прыгнуть, чтобы знать, что это не смертельно.
При мне турчанка проводила двух своих детей, сама же в разбеге затормозила – их накрыло крылом, и все стропы перепутались. Распутывали, мой инструктор им помогал, я поняла, что он у них главный, он проводил всех из нашего автобуса и только потом подошел ко мне.
– Ну, Маша, вы готова?
– Да я уже без крыла готова туда сигануть, давайте быстрее, догоним мою дочь!
– Спокойно, Маша, всье нормално. Во-он ваша дочь, – ведет он рукой вперед и вверх. – Во-он – оранжевый крыло видишь?
– Вижу. Как вас зовут?
– Джон.
– Очень приятно. Летим же, Джон!
– Не торопись, Маша. Мы ждем ветер. Я скажу – беги, ты, Маша, бежишь. Я скажу – садись и ты, Маша, садись. Хорошо, Маша?
– Я постараюсь, Джон.
Это сейчас я думаю – откуда бы взяться Джону в Турции, а тогда мне было ни до чего, поэтому не знаю, кто он, откуда. Или нездешний, или не Джон. Кое-что он мне про себя рассказал в полете, но это позже. Сам рассказывал, мне было не до вопросов, мне, честное слово, было не до вопросов, вообще. И это сейчас я вспоминаю, что интонации Джона были глубоки и интимны, но что возьмешь с парализованного партнера, прости, Джон!
Джон пристегнул меня к себе и разговаривал с подошедшим к нам парнем, говорили они по-турецки, я не заметила, как этот парень дернул мои ремни на себя, мне показалось, что я сделала два шага, и мы взлетели.
Потоки воздуха трепали нас и тащили вверх. Вверх, в голову, поднялась моя душа, распирая ее ужасом и выталкивая глаза из орбит.
– Садись, Маша. Маша, садись.
– Я сижу, Джон, о Боже мой! Боже мой! Как мне страшно…
– Ближе ко мне садись, Маша.
Оказывается, сесть нужно было глубже, в пристегнутое ко мне кресло.
– О-О, Джон, а мы можем лететь вниз?!
– Подожди, Маша, здесь немножко турбуленс!
– Не пугай меня, а то я уже не очень живая.
Минуты через три я начала привыкать к ситуации и уже имела способность оглядеться вокруг.
О Господи!!! Солнце было ниже нас!!! Садящееся, оно, отражаясь в море, выстелило целый переливающейся золотом тракт! И все это под нами… острова… утопающая в зелени горная Ривьера… О Божье созидание!!! Как же ты прекрасно!!! Все это великолепие было нескончаемым… Я уже не понимала, от страха или красоты я слабею и постанываю: «о, Джон!»
– Ты умеешь кричать, Маша? Кричи!
– Зачем?
– Ты летишь, Маша!!!
– О, да. Я лечу!
– Сколько тебе лет, Маша?
– Не спрашивай меня, пожалуйста, об этом… Дай хоть здесь забыть эти беспощадные цифры. Разве птицы знают, сколько им лет, Джон?
Мы так хорошо и ровно планировали над горами, я уже полурасслабленно улыбалась. И даже, вспомнив про фото, взялась фотографировать.
Джон опять спросил про возраст, не дал мне моих лет, сказал, что ему 38 (я ответно восхитилась, я, честно, думала – ему лет тридцать), рассказал мне, что женат, что дочкам три года старшей и шесть месяцев младшей. В общем, любуясь низлежащими ландшафтами, я была в состоянии поддерживать беседу…
Джон снял с меня шлем:
– Он сейчас тебе не нужен.
Что-то отстегнул от боковых стропил, опять возбудив во мне страшок:
– Что ты там отстегиваешь, Джон? Ничего не трогай и не меняй, я тебя прошу.
Джон, довольный, смеялся:
– Покажи мне, как ты кричишь, Маша!
Передо мной нарисовалась камера.
– Ты покричишь, Маша?
– Нет, Джон, мне все нравится, но что ж я буду кричать? Я врач, культурная, интеллигентная женщина. Я никогда не кричу.
Но парень свое дело знал хорошо. Он уложил крыло на бок, и мы пошли кружить по центробежной… И я дала Джону, что он просил, я дала ему такую некультурную трель визгом!!!
Джон успокоил сначала крыло, дал проораться мне уже словами:
– Что ты делаешь! Не делай так больше, пожалуйста! Я не могу так… О-о!!! Как я могла на это согласиться!!! Зачем? А-ааа, Джон, пожалуйста!
– Ты должна почувствовать полет! Это хорошо, Маша. Это оргазм. Это секс, ты должна понять!
– Зачем, Джон! Зачем ты меня с неба опускаешь на землю!? Я в первый раз лечу, Джон! А что ты, думаешь, я к своим без половины ста годам, не знаю о сексе? Может, для тебя это сравнимо, сколько раз в день ты летаешь?
– Пять…
– Ну вот! А для меня это несравнимо, Джон. Ровно настолько раз, сколько я этим сексом занималась. Потому что лечу я в первый раз и точно больше никогда! Никогда, слышишь! Ведь ты даже не представляешь, как мне хорошо! Джон, мне так хорошо… мне так хорошо, Джон… Что вот именно так мне, идиотке, и надо.
