Книга Имперский раб - Валерий Сосновцев

– Значит, как я тебя понял, ежели Бог не покарал человека за его деяния, то человек обязан поступать так же и впредь, ибо это угодно небу?

– Верно, и люди назвали это долгом.

– Но часто люди творят зло и, выходит, должны продолжать этот свой долг?

– Небо не нянька. Человек через самосовершенствование придет к пониманию зла. Нельзя убивать, остальное предопределено судьбою, вот и все. Ты сам понял – мы все имперские рабы. Главной империи – неба!

«Нет, старик, – подумал Ефрем, – ты мудр во многом, но знания твои от бесстрастного созерцания превращаются в нагромождение правды, истины и дремучего невежества… Ежели и есть где-то ответ на мой вопрос, только не в этой келье!.. Долг? Должен я всем тем, кто до меня или за меня сделал так, чтобы мог я зваться именем своим. Должен и я сделать для своих соплеменников то же, что для меня содеяно моими пращурами. Вот что есть мой долг… Вот и выходит, что пора мне снова крест свой поднять».

* * *

Ефрем решил продолжить свой путь в Индию, там к морю, а уж морем, может быть, до дому… Дождавшись, когда мимо монастыря проходил очередной караван, который шел в индийский город Дели через Тибет, Ефрем купил в нем место, благо лошади у него были. Платил он только за услуги проводника и охрану.

Перед отъездом он целый день провел у могилы Гюльсене. Ефрем не плакал, сидел молча, рассматривал камни, завалившие вход в пещерку, трогал их и говорил с любимой и с Богом. Ей он рассказывал о своей любви, а Бога просил за нее. Это была не молитва, а именно просьба, искренняя и чистая. Бог – отец. Он просил отца. Уходя, взял в память несколько камушков с могилы, завернул в тряпицу, положил за халат, под сердце.

Ефрем прошел Тибет с севера на юг. Многое увидел, многое записал со слов бывалых людей. Все подвергал сомнениям, вникал во все детали. Записывал про климат, землю, хозяйство, кто с кем в дружбе или ссоре, какие армии есть, и как воевать умеют.

«В Тевате есть множество руд полезных. В областях У, Цанге, Киянге, Конбо, Донко и Канге находятся богатые золотые рудники; в Цанге серебрянные, а в Киянге ртутные, железные, медные, серные и селитровые и белой меди, в Тевате текца называемой, кою находят там везде во множестве. Там так же находят яспись, хрусталь, разные мраморы и целые магнитные горы… Как из рудников, так и из речного песку достают много золота, которого, однакож, на делание денег не употребляют, а служит оное для вымену вещей в торгах. Китайцы ежегодно выменивают великое количество сего металла на произведения и товары своей земли. Теват населен весьма людно…»

Ефрем вел дневники уже в двух тетрадках. Еще в буддийском монастыре он решил иметь две одинаковые записи, на случай утери одной. Тщательно переписав в келье весь свой предыдущий труд, он теперь дважды записывал все увиденное и услышанное и хранил в разных местах своей поклажи…

Два месяца пробирался Ефрем до индийского города Дели. Прошел высоченные Гималаи, пересек весь Кашмир. Много увидел из того, что дома могли принять за сказку, но помнил, что посылали его за точными знаниями. В одном из делийских караван-сараев в его тетрадки легли записи:

«…Кашемир ныне под владением Овгана Темурши пребывает. Сей хан Темурша жительство имеет в городе Кабуле, расстоянием от Кашемира 7 дней езды, а в Кашемире датха, то есть начальник, именуемый Карым-Дат. От Кашемира до реки Джанопу ходу 5 дней, по одну сторону реки кашемирское владение, а по другую Индейская граница… От реки Джанопу до города Карнагалю ходу 26 дней и все тамошние местечки до оного городу именуются вообще Панджоп, а далее пролегает место именуемое Индостан, где до города Дели или по другому названию Шанджановат, ходу 4 дня».

Про хозяйство записал так:

«…земля здешняя весьма плодоносная, много также алмазов и жемчугу, а особенно у берегов Коромандельских…»

Тщательно отметил, где вода проточная, а где из колодцев берут, где и какой торг бывает, кто где правит, с кем дружит и кто недруги, какой настрой в душах людей и много еще всего, что желательно знать в России.

«…Во всей Индии к войне склонны и храбры 2 народа, – записал он, – сигхи и мараты; впрочем, здесь город с городом имеют распрю, и всегда бывают ссоры и сражения, и народ во всегдашнем беспокойстве… Распрю здешнюю всячески используют и подогревают себе на выгоду аглицкие колонисты, пребывающие постоянно в городе Калькуте и от Ост-Индской компании значащиеся…»

Ефрем намеревался попасть в Калькутту с надеждой сесть наконец на корабль, идущий в Европу.

Где в тех краях можно сыскать сведущих людей или прознать что-либо о путях-дорогах? На базарах!

Ефрем отправился бродить по Делийским базарам. На одном из них он приметил армянских купцов. Подошел, обрадованный встречей с единоверцами. Купцы немало подивились встрече с русским в самом центре Индостана. Оказалось, что встреченные армяне – выходцы из Персии и собственно с Арменией никак давно не связаны. Как не убеждал их Ефрем, что он якобы крещеный ногай, а не русский, те не делали различий.

– Для нас все едино, – сказал Ефрему старшина армянских купцов, – ежели из России – значит русский. Здесь все так будут считать тебя, запомни. Смешно, но будь ты армянином из России, то здешние армяне так же называли бы тебя русским.

Купец расхохотался. Улыбался для приличия и Ефрем. Он рассказал единоверцам, что хочет морем добраться до России.

– Я отведу тебя к моему другу. Он протестантский миссионер из Англии, – обратился к нему старшина купцов. Заметив мелькнувшую во взгляде Ефрема тень смятения, успокоил: – Не волнуйся! Этот поп независим и в вере весьма фанатичен. Думаю, через него можно помочь тебе.

Они пришли в небольшую протестантскую церковь. Ефрема встретил суровый, немолодой, богатырского телосложения священник в простой рясе.

«Эге, – подумал Ефрем, – это скорее воин, чем пастырь!.. Экие плечики!»

Молча выслушав путешественника, священник только и сказал хмурясь:

– Приходи через неделю. Сейчас я должен отъехать в дальний приход, а по приезде займусь тобою.

Когда просители вышли, армянин проворчал:

– Хитрый, бестия, этот поп. Его отъезд – это предлог, бьюсь об заклад! Хочет поболее узнать о тебе. У него всюду свои шпионы.

Ефрем ждал. Незаметно пролетела неделя. Ефрем приводил в порядок свои записи. Для пущей сохранности он теперь носил свои тетради на теле, вместе с деньгами.

Наконец в назначенный срок Ефрем пришел в протестантский храм.

Священник, отец Тимоти, так он представился путнику из России, встретил его уже не так сурово. Отвел его в свой с виду скромный дом неподалеку. Внутри дом был полон роскоши. Всюду ковры, по стенам развешано дорогое оружие в каменьях. Много золотой посуды. Слуг не было видно.

«Значит, либо не так их много, либо прячет нарочно», – подумал Ефрем.

Пастор посадил гостя за стол, богато уставленный яствами и вином, и стал расспрашивать о странствиях. Ефрем насторожился. Отвечал коротко и бесцветно, стараясь создать впечатление человека, занятого мыслями исключительно о барыше. Наконец такое поведение гостя разозлило отца Тимоти.