– Правильно, – кивнула я. – Чувствуете. Со «своими» всегда комфортней. Спросите любого эмо или байкера, он вам подтвердит. Но здесь же не только времяпрепровождение, здесь еще и учеба. Вы же помните: в школе учатся далеко не только теоремам и правилам. Всему остальному учатся там же. Скажите, в каком случае есть смысл как следует, полноценно, со всеми оттенками знать один, родной язык, и совсем не учить других, иностранных?
– Но это же совсем другое дело! В современном мире иностранные языки…
– Ответьте, пожалуйста, на вопрос. В каком случае?
– Если всегда жить там, где все говорят только на одном языке, – оторвавшись от бетономешалки, спокойно сказал с ковра Андрюша. – Например, у бабы Веры в деревне.
Я, не удержавшись, рассмеялась.
– Именно! Устами младенца… Если есть все шансы прожить жизнь среди носителей одного социального языка, читать и писать только на нем, общаться только в кругу его носителей и ни разу не столкнуться с жизненной необходимостью понимать иные кодовые системы (и быть понятым ими), нет никакого смысла тратить время и силы на изучение других языков. Есть ли у Андрюши шансы? И не опасно ли (давайте называть вещи своими именами!) так ограничивать его возможности приспосабливаться к меняющемуся на глазах миру?
– Я же не запираю его в клетке! – возразила женщина. – Пусть общается с «ними» (кавычки отчетливо прозвучали в ее голосе) на улицах, в кружках… гм… (ей явно пришла в голову мысль о «социально близких» кружках)… да мало ли еще где!
– Ну что ж, иностранные языки тоже можно изучать во время туристических поездок на зарубежные курорты…
– Вы передергиваете! Любой язык – это система, нужны годы… Иначе это пиджин… Мы с мужем решили: наш сын будет знать по крайней мере два иностранных языка! Но это будут не туркменский с чеченским…
– Воля ваша.
– Именно так, – женщина вздернула подбородок. – Что ж, спасибо, вашу позицию я поняла, мы пошли. Андрюша!
– Я сейчас, только машину в гараж поставлю, – сказал мальчик. – Спасибо, до свидания! – он улыбнулся, наклонил голову и как-то по-белогвардейски щелкнул каблуками. А может быть, это просто я сама, по случаю, вспомнила белую и красную гвардию и как будто бы навсегда минувшие времена, когда от понятия «социальной близости» до самого страшного часто оставался всего один шаг…
* * *
Я встретила их в холле поликлиники спустя год. Женщина окликнула меня (я не узнала бы ее, но узнала ямочку на подбородке вытянувшегося сына) и сказала:
– Вы нас помните? Быть среди своих и все такое. Андрюша-то наш в гимназии теперь. Нравится ему, и два иностранных со второго класса. А если какие проблемы с культурными кодами возникнут – так мы к вам придем, ему у вас тоже хорошо показалось.
Женщина весело подмигнула мне и двинулась дальше. Я помахала рукой Андрюше. Мальчик поприветствовал меня молча и уже знакомо щелкнул каблуками.
Стать взрослым
Что, собственно, это такое – стать взрослым? Кого мы можем уверенно назвать взрослым человеком, есть ли какой-нибудь признак (совокупность признаков), который это определяет? Все ли психически здоровые люди в конце концов становятся взрослыми, или часть так и проживают свою жизнь в состоянии неотенической личинки, обретшей способность к размножению? И даже так: обратимо ли наступление взрослости? Можно ли стать взрослым, а потом, при изменении внешних обстоятельств, опять вернуться к состоянию «невзрослости»?
Плюс влияние ноосферы. Что делает с «взрослостью» все большая виртуализация современной жизни? Ведь в компьютерные игры онлайн на равных могут играть и девятилетний мальчик, и шестидесятилетний дяденька. К тому же дети осваивают виртуальный мир много быстрее, чем поколение их родителей, и это понимают обе стороны. Взрослость как результат накопления знаний, полезных навыков и информации тоже отчасти потеряла свою цену, ибо доступ к информации очень изменился по всему цивилизованному миру за последние пятнадцать лет, а ценное на сегодняшний день умение переучиваться лучше дается не окончательно повзрослевшим.
Взрослость как принятие на себя ответственности. Но о какой, собственно, ответственности идет речь? Ответственности за что? Самостоятельно зарабатывать себе на жизнь? Очень неплохо зарабатывающий герой сериала «Теория большого взрыва» по имени Шелдон Купер – взрослый? Ответственность за другого? Тогда ребенок, в течение года прилежно и эффективно ухаживающий за хомячком, – он взрослый?
Все эти вопросы показались мне весьма интересными, и я вспомнила о своем достаточно давнем (2009 год) мини-исследовании как раз по интересующей нас теме, результаты которого я сейчас и представлю читателям.
Само исследование было очень простеньким. Имелся для него и побудительный мотив – именно в то время ко мне стали часто обращаться родители с жалобами такого типа: «он явно не хочет взрослеть, хотя по возрасту уже пора», «она не хочет брать на себя ответственность ни за что, а вот я в ее годы…», «он реагирует на все как ребенок младше его по возрасту, и я не знаю, как ему объяснить», «мы в их возрасте хотели поскорее вырасти и стать самостоятельными, а они как будто вовсе к этому не стремятся» и т. д.
Мнение родителей было мне понятно. А вот интересно было бы узнать мнение самих молодых людей, подумала я.
Тему мини-исследования я выбрала строго соответствующую: «Считаете ли вы себя взрослым?» Поскольку я с самого начала понимала, что никаких валидных признаков «взрослости» мне выявить (и предъявить испытуемым) не удастся, то технически это выглядело так: человеку предлагалось спокойно, уверенно, с повествовательной интонацией произнести (вслух или про себя) фразу: «Я взрослый человек». И дальше с ней либо согласиться, либо нет. Если человек хотел дать какие-то дополнительные объяснения своему ответу, я их фиксировала.
Участниками моего мини-эксперимента стали 45 человек (25 женского пола и 20 – мужского), от шестнадцати (мое собственное представление о возможном наступлении реальной взрослости плюс совершеннолетие по нашим законам) до тридцати лет. Из них взрослыми назвали себя 21 человек, то есть чуть меньше половины.
Самая многочисленная и однозначная группа из «взрослых» – это люди, у которых самих есть дети. Их было девять человек (восемь женщин и один мужчина, от 18 до 30 лет), и все они аргументировали одинаково: «Конечно, я взрослая (взрослый), ведь у меня у самой уже есть ребенок (дети)». На мой взгляд, тут отчетливо слышится: «Мне и деваться некуда». Впрочем, трое из имеющих детей респондентов (двое мужчин и одна женщина) взрослыми себя не признали, но говорили об этом так, как будто просили у кого-то прощения (то есть «надо бы уже быть взрослым, я понимаю, но пока не получается»).
Вторая «взрослая» группа (семь человек) – это работающие люди, не имеющие детей. Здесь сопровождающее пояснение другое: «Конечно, я взрослый, ведь я работаю и сам себя обеспечиваю».
Остальные пять «взрослых» из моего эксперимента – это подростки (16–18 лет). Здесь объяснения вполне сумбурные: «Я взрослый, потому что я уже личность, у меня есть свои взгляды на все», «Я взрослый, потому что не иду в толпе» и т. д.
