Лесли молчала, лихорадочно пытаясь сообразить, что же теперь делать. А может, это все провокация, ловушка? Нет, непохоже…
Взглянула на Пита, выдавила из себя:
— Хорошо, что ты меня предупредил.
— Пойду я, пойду, — пробормотал тот, — а то Джери меня здесь застанет — он же меня убьет.
— Он что — так сильно меня ревнует?
— А-га…
Пит встал и шатаясь подошел к двери. Обернулся:
— А знаешь, чего я хочу? Ранчо… Чтобы разводить там лошадок. Я люблю лошадок… И чтобы у меня была жена… умная, красивая — вот как ты. Не дуры эти, которых… а такая, чтобы идешь домой, и на сердце радостно стало… А тут все… никогда ничего другого не будет…
Поворачиваясь обратно к двери, он неловко качнулся и врезался лбом в косяк. Лесли подскочила и ухватила его за плечо, не дав упасть.
— Какая ты краси-ивая! — он погладил ее по щеке. — Знаешь, кроме тебя и Джери, у меня никого нет… не ссорьтесь, а?
— Да, конечно, — кивнула Лесли. — Спасибо тебе. «И прости», — мысленно добавила она. — Я завтра же поговорю с Джери.
— Если что — меня здесь не было, и я тебе ничего не говорил! — Пит хлопнул ее по плечу и не столько шагнул, сколько вывалился в коридор.
Заперев за ним дверь, Лесли обернулась — Джедай уже встал и молча смотрел на нее.
Она прокрутила барабан револьвера — шесть патронов, под курком гнездо пустое — и, проходя мимо кровати, кинула его на подушку.
— Откуда? — удивился Джедай.
— У Пита из кобуры вытащила. Он такой пьяный, что и не вспомнит, где его потерял, а нам пригодится.
Едва она подошла, он обнял ее; спросил, в общем-то даже спокойно:
— Что будем делать?
— Завтра мы отсюда уходим, так или иначе! — до сих пор Лесли усилием воли удавалось сохранять спокойствие, но теперь притворяться было незачем. Обеими руками она яростно вцепилась Джедаю в ворот. — Я тебя никому не отдам! Слышишь? Никому! — метнулась к выключателю, погасила свет и вновь вернулась в его объятия.
— Не боишься, что кто-нибудь подглядит? — тихо рассмеялся Джедай — черт возьми, его послезавтра убить собираются, а он еще смеяться способен!
— Наплевать! Завтра мы оба или выживем, или подохнем, у нас осталась только одна ночь — вот эта! «Так ты что, думаешь, я ее зря потрачу?!» — последние слова она произнесла мысленно.
Обхватив его за шею, потянула вслед за собой на расстеленный на полу матрас, подумала, что надо было сначала раздеться, но Джедай уже стаскивал с нее майку; от прикосновения к ее груди его шершавого подбородка у Лесли перехватило дыхание…
Сколько мыслей, оказывается, можно передумать за секунду! И о том, как это у них сейчас получится — после такого большого перерыва, и о Джерико — что с ним она ничего подобного не чувствовала, и о Джедае…
Он был привычно огромным и мускулистым — и непривычно худым, а вот целовался как раньше — вроде нежно, но так, что до костей пробирало.
Перекатываясь по матрасу, они с ним стаскивали друг с друга все, что попадалось под руки, ласкали и целовали освобождавшуюся от одежды живую плоть, пока оба не остались без единой нитки на теле. Лесли извивалась и терлась об Джедая, стремясь прижаться к нему еще ближе, еще теснее, и когда, схватив ее за бедра, он навалился сверху и рывком проник в нее, блаженно выдохнула.
Первая волна наслаждения накрыла ее почти сразу — Джедай поймал губами едва не вырвавшийся у нее крик и то ли глухо застонал, то ли замурлыкал в ответ. Его движения стали резче и быстрей.
Лесли уже захлестывала новая волна — все выше и выше, словно полет во сне — когда он внезапно притормозил. Она подалась ему навстречу, услышала сказанное тихо: «Не гони… сейчас…» — и, не разъединяясь с ней, Джедай перекатился на спину.
Из горла Лесли вырвался глухой стон, она выгнулась назад от удовольствия — так глубоко он вдруг оказался в ней. О «не гони» больше речи не было, оба они задыхались, потеряв контроль над собой и возможность думать о чем-то, кроме исступленных сладких толчков, приближавших их к финишу.
Она почувствовала, как Джедай замер, словно окаменел, сильные пальцы конвульсивно стиснули ее бедра — и, отстав от него лишь на пару секунд, содрогнулась, пронзенная острой судорогой наслаждения.
Когда к ней снова вернулась способность соображать, оказалось, что она лежит поверх Джедая, уткнувшись лбом ему в шею. Прямо под ней часто билось его сердце, и Лесли сползла в сторону, чтобы не давить на него, но он вслед за ней повернулся на бок, зарылся лицом ей в волосы.
И она, даже не зная, услышит ли он ее, шепотом сказала то, что еще никогда ему не говорила — по крайней мере, вслух:
— Я люблю тебя…
Проснулась Лесли, как частенько случалось в последние дни, от стука в дверь. Взглянула на окно — оно слабо светилось красным, значит, еще только рассвело — и, подойдя к двери, осторожно спросила:
— Кто там?
— Ле-если! — раздался из коридора слабый голос. — Дай от головы что-нибу-удь!
— Пит, ты что ли? — поинтересовалась она.
— Да-а-а! — жалобно взвыл он. — Башка трещит, сил никаких не-ет!
— Ладно, иди в лазарет — я сейчас оденусь и тебя догоню.
Обернулась — Джедай уже успел собрать и сложить на кресло ее разбросанную по полу одежду. Лесли подошла и принялась по-солдатски быстро одеваться, на ходу выдавая указания:
— Одевайся, брейся, — сняла с пояса нож, кинула на кровать. — Я скоро вернусь, принесу еду. Будут стучать — затаись и никому не открывай, — потрепала его по плечу: — Все, я пошла.
Пита она догнала уже у самого лазарета. Выглядел он — краше в гроб кладут: бледное до зелени лицо, всклокоченные волосы — и несчастные, совершенно больные глаза.
Поэтому, хоть она и обещала Джедаю прийти скоро, пришлось задержаться, чтобы привести беднягу в порядок по проверенной схеме: настойка от головной боли, примочки на глаза — затем цикорный кофе с ложечкой патоки и напоследок еще один отвар, взбадривающий и стимулирующий. В результате, когда через полчаса Пит ушел из лазарета, он был уже похож на человека. Напоследок спросил:
— Что это сегодня с тобой?
— А что? — удивилась Лесли.
— Ты какая-то не такая… Мягче, что ли…
— Да нет, — рассмеялась она. — Я просто еще не проснулась толком — ты меня ни свет ни заря разбудил!
После его ухода Лесли тоже задерживаться в лазарете не стала — наскоро проверила ребят в палате и пошла в столовую.
Джерико она встретила у самой площади — в компании все тех же Лео и Динеро он шел откуда-то со стороны гаражей. Про себя чертыхнулась: вот уж кого ей меньше всего сейчас хотелось видеть! Но делать нечего — поравнявшись с ними, она дружелюбно улыбнулась и кивнула:
