Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 125
― Ну... — Артур почесал голову. — Да...
― Третий столб, — продолжил свою лекцию Заквасский, — это шаман, то есть я, но это же и весь клан Отшельника. А памятник Отшельнику — это памятник человеку, который, по некоторым преданиям, к концу жизни стал шаманом. Ты, — Ян указал на Олега, — видел его, именно там произошла для тебя встреча с нашим народом. На пьедестале написано «Александр Первый». Он умер в этом городе. И значит, это сила увядания и умирания. Столб Отшельника уравновешивает столб Сказителя. Умирание уравновешивает рождение.
― А четвертый столб должен уравновесить столб Творца? — внезапно осенило Аню, отчего глаза ее загорелись, как у маленькой девочки, которая отгадала детскую загадку.
― Верно. Ты умница! — Ян погладил девушку по щеке. — Этот столб невидим для непосвященных, но он находится посредине, между тремя остальными. Это столб Бессущностного, столб разрушения и окончательной гибели. Видите, наверху ангел-хранитель? Он оберегает Город и Мир, запечатывая до времени силу четвертого столба. Ну и, конечно, памятник Бессущностному тоже имеется. Это вождь прошлой эпохи, который никогда не был в Таганроге, то есть он здесь не рождался, не жил и не умирал, а потому он — Бессущностный. Там же есть роща киндеровых деревьев, ему посвященная.
― Вот это, мля, грузилово, — пробормотал Артур.
― Ну, надеюсь, теперь всем всё ясно? — вокруг глаз шамана наметились морщинки. —И вы поняли, что Город подобен Миру, что Мир подобен Городу, что Город и Мир — это одно и то же, а, значит, слово для Города и Мира — одно.
Молодые люди переглянулись, но главе клана Отшельника никто не ответил.
― Теперь идем на Набережную Откровения. Я покажу вам свою любимую девочку, — сказал Ян.
Они шли по дороге, вымощенной плиткой, которая, как ни удивительно, неплохо сохранилась в течение двадцати с лишним лет. Кое-где, правда, встречались прорехи, аккуратно засыпанные песком и мелкой галькой, так что Набережная Откровения выглядела весьма ухоженной. Вдоль нее росли деревья, кустарники и декоративные травы. Особенно Ане понравились неизвестные бледно-голубые цветы.
― Как сказал бы судья, это наш ботанический полигон, — шаман поднял с плитки маленький камушек. — Тут растет или что-то очень редкое, или то, что не имеет, казалось бы, значения в хозяйстве. Вот смотрите.
Ян кинул камушек в середину бледно-голубой клумбы. Несколько растений, выпустив пыльцу в воздух, заколебались, дотронулись до других, те, в свою очередь, выстрелив пылевидное облачко, качнулись, передали импульс следующим цветам. По клумбе пошла живая волна.
― Охренеть, — прошептал Артур.
― Красиво, — восхитилась Аня.
Олег промолчал, но было видно, что и его подобное зрелище не оставило равнодушным.
― Порошок из семян качунов, как мы называем эти цветы, неплохо помогает при простуде, — сказал Заквасский. — А вот и моя любимая девочка.
На низком гранитном постаменте стоял бронзовый памятник с человеческий рост: девушка робко выглядывала из приоткрытой двери необычной конфигурации, выставив обнаженные плечо, руку и ногу.
― А откуда она вылезает? — спросила Аня.
― Из футляра контрабаса, — ответил шаман. — Есть у того, кто теперь называется Сказителем, рассказ, «Роман с контрабасом» называется.
― И о чем этот рассказ? — в глазах девушки горело любопытство.
― Его можешь прочитать в Библиотеке, — Ян в очередной раз погладил Аню по голове. — Если, конечно, ты захочешь остаться.
― Я останусь, — решительно произнесла Аня.
― Да... — протянул Артур, поведение жены ему совершенно не нравилось, но что он мог поделать? Только поддеть... и наследник с показной нежностью погладил ногу, а потом плечо бронзовой девушки. — Из всех приблуд в вашем городе, эта самая офигенная. Действительно крутая цыпа, не то что некоторые.
― Сразу после Галины Грильска, — съязвила Аня. —У тебя вообще с картинами и памятниками лучше получается!
От стыда, который так недавно охватил Артура, теперь не осталось и следа. В ответ на колкость жены он самодовольно ухмыльнулся и произнес:
― Памятники и картины бывают погорячей иных женщин.
На лице Ани выступила краска, в глазах вспыхнула ярость.
― Совершенно, верно, — погасил начинающийся скандал Заквасский. — Эта девочка очень красива и очень горяча. Да и мозгов у нее больше, чем у иных парней. Но вас это не касается. Идем, я вам покажу кое-кого.
Минуту спустя они стояли перед еще одной бронзовой скульптурой. Плитка вокруг была во многих местах вынута. Двое мужчин и подросток засыпали песок в провалы. Увидев шамана, они поздоровались, с любопытством оглядывая пленников.
― Приходится латать набережную, — сказал Ян, а потом, указал на постамент, где стоял, небрежно облокотившись на колонну, курчавый мужчина. — Но мы должны чтить память величайшего судьи золотого века. Он был поэтом.
У Олега кольнуло внутри. Перед глазами встал убитый им Петя, юный Петя, глупый Петя, ставший невинной жертвой обстоятельств.
― Золотой век — это когда люди умели летать на Луну и разговаривать на больших расстояниях? — спросила Аня.
Ей все больше и больше нравился их странный провожатый. Плен оказался вовсе не страшным, и она ощущала себя несмышленой девчонкой, которую взрослый дядя водит за ручку, объясняя какие-то туманные вещи. А игра в «непонятки» очаровывала. Тем более что после ухода мулатки Аня почувствовала себя легко, а смотреть, как Олег и Артур обмениваются свирепыми взглядами исподлобья, было очень забавно.
― То время, о котором ты говоришь, — совсем другая эпоха, — ответил шаман.
― А когда же был ваш золотой век?
― Так, — Заквасский хлопнул себя по бедрам, — пойдем-ка на кухню моего клана, поедим. А сегодня ночью устроим посиделки у костра, и я расскажу сказание о пяти веках и гибели мира. Тогда вы узнаете все о золотом веке.
― Это, наверное, старая история...
― Нет, — возразил ей шаман. — Я ее только что придумал.
Глава 12
ЛАКОМСТВОМ ЛОЖНЫХ НАДЕЖД БОЛЬ СВОЮ
НЕНАДОЛГО УТЕШИТЬ...
Белый бюст сливался с покрашенной в тот же цвет стеной, стилизованной под развернутое знамя. Изображенный мужчина обладал мощной шеей, курчавой бородой, а из-под шапки выбивались густые вьющиеся волосы, словно раздуваемые ветром.
― Га-ри-баль-ди, — прочитала Аня по слогам, со всех сторон осмотрев творение скульпторов прежней эпохи.
Под надписью, выполненной черной краской, и которая, несмотря на сгущающиеся сумерки, отчетливо выделялась на светлом фоне, шли непонятные значки, среди которых затерялась, впрочем, пара-тройка знакомых букв: GARIBALDI.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 125
