Жизни необходимо, чтобы я поступал именно так.
Правда ведь?
Чтобы все было по порядку?
Иногда жизнь встает у нас на пути.
Встает прямо у нас на пути.
Но она не загораживает нам дорогу полностью, потому
что хочет, чтобы мы просто сдались и подчинились ей.
Жизнь не загораживает нам дорогу, потому что хочет,
чтобы мы отдались ей, чтобы нас подхватило потоком.
Жизнь хочет, чтобы мы сражались с ней.
Научились делать ее своей собственной.
Она хочет, чтобы мы схватили топор и разбили доски
в щепки.
Хочет, чтобы мы взяли отбойный молоток и пробились
сквозь бетон.
Хочет, чтобы мы взяли факел, расплавили металл
и сталь и наконец добрались до всего
упорядоченного, расставленного по алфавиту,
в хронологическом порядке, в нужной последовательности.
Она хочет, чтобы вы смешали все как попало,
растворили,
перемешали.
Жизнь не хочет, чтобы вы говорили ей, что ваш младший
брат всегда должен быть на первом месте.
Жизнь не хочет, чтобы вы говорили ей, что ваша карьера
и образование всегда должны быть на втором месте.
И жизнь совершенно точно не хочет, чтобы я
позволил ей взять и сказать мне,
что девушка, с которой я познакомился, —
прекрасная, сильная, потрясающая, стойкая девушка,
в которую я так сильно влюбился, —
должна всегда быть на третьем месте.
Жизнь знает.
Жизнь пытается сказать мне,
что для девушки, которую я люблю,
для девушки, в которую я так
сильно влюбился,
предназначено первое место.
Для нее предназначено первое место.
* * *
Произнеся последнюю строчку, я кладу микрофон на сцену и спрыгиваю вниз. Подхожу к Лейк и обнимаю ее. У нее по щекам текут слезы, и я вытираю их большими пальцами.
– Я люблю тебя, Лейк! – шепчу я, прижимаясь своим лбом к ее. – Ты заслуживаешь первого места!
Как же легко наконец-то говорить ей правду о своих чувствах! Честность так естественна! Скрывать свои истинные чувства на протяжении многих месяцев было просто невыносимо. Этот камень наконец падает с моего сердца, и я вздыхаю с облегчением.
Она смеется сквозь слезы и накрывает мою руку своей, улыбаясь мне самой прекрасной улыбкой на свете:
– Я тоже тебя люблю! Я так сильно тебя люблю!
Я нежно целую ее в губы. Такое ощущение, что сердце распухает в груди, когда она отвечает на мой поцелуй. Я обнимаю ее, зарываюсь лицом ей в волосы и крепко прижимаю к себе. Закрываю глаза, и мне кажется, что здесь нет никого, кроме нас двоих. Кроме меня и этой девушки. Эта девушка снова в моих объятиях, она прикасается ко мне, целует меня, дышит мной, любит меня!
И теперь это не сон!
– Наверное, нам не стоит целоваться прямо тут, – шепчет мне на ухо Лейк.
Открыв глаза, я вижу некоторое беспокойство на ее лице. Действительно, как бы то ни было, а она все еще школьница, а я вроде как преподаватель. Если здесь есть кто-то из наших знакомых, нам и правда лучше уйти.
Взяв Лейк за руку, я веду ее к выходу. Как только мы выходим на улицу, я обнимаю ее за талию и прижимаю к двери. Я ждал этого много месяцев! Еще две секунды без ее прикосновений, и я просто умру!
Кладу руку ей на поясницу и снова целую ее. Когда наши губы соприкасаются, у меня возникает чувство, о котором я постоянно думаю с той самой минуты, как мы впервые поцеловались. Но на самом деле настоящее чудо происходит сейчас, когда мы снова вместе и я знаю, что мои чувства к ней взаимны.
Она просовывает руки мне под куртку и гладит меня по спине, прижимаясь ко мне и целуя в губы. Я готов провести остаток жизни, обнимая и целуя ее. Однако, несмотря на все, что мы прошли, несмотря на мои чувства к ней, ответственность есть ответственность. Я не знаю, как долго она готова ждать меня. Мысль об этом мгновенно убивает во мне радость.
Оторвавшись от ее губ, я глажу ее по голове, прижимая к груди. Делаю долгий, глубокий вдох, она тоже вздыхает и сцепляет руки у меня за спиной.
– Лейк, – гладя ее по волосам, говорю я, – я не знаю, что будет в ближайшие несколько недель. Но я хочу, чтобы ты знала, что если я не смогу разорвать контракт, то…
Она тут же отшатывается в сторону и смотрит на меня с таким ужасом, какого я еще не видел. Решила, что я готов отказаться от нее?! Неужели она действительно верит в такой абсурд?! Боже, как мне ее жаль! За последние три месяца я причинил ей столько боли, что она к этому, похоже, уже привыкла.
– Уилл, ты не можешь…
– Тихо-тихо, малыш. – Я подношу палец к ее губам. – Я же не говорю, что мы не сможем быть вместе. Нравится тебе это или нет, теперь ты будешь со мной! – объявляю я, прижимая ее к груди. – Я просто хотел сказать, что если я не смогу разорвать контракт, то надо будет подождать еще четыре месяца. Я хочу, чтобы ты пообещала мне, что дождешься меня, если до этого дойдет. Нельзя, чтобы кто-то узнал, что мы вместе, пока я не пойму, как лучше поступить.
– Обещаю, – кивает она, уткнувшись лицом мне в грудь. – Обещаю, что буду ждать тебя столько, сколько потребуется!
Закрыв глаза, я прижимаюсь щекой к ее макушке. Боже, как же я благодарен ей! Я столько раз ее отталкивал, а она все-таки не потеряла веру в меня.
– Тогда нам, наверное, не стоит так тут стоять, – продолжаю я. – Хочешь, пойдем ко мне в машину?
Лейк не отвечает. Все ясно и так.
Я пока не готов перестать с ней целоваться, но делать это на виду у всех все-таки не стоит. Я беру Лейк за руку, веду к машине, открываю пассажирскую дверь, но сначала сажусь сам, а потом усаживаю ее к себе на колени. Закрыв дверь, я вставляю ключ в зажигание, чтобы прогреть машину. Лейк устраивается поудобнее, садясь на меня верхом. Я прекрасно понимаю, что это положение очень интимно, учитывая, что я могу пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз мы с ней целовались. Но обниматься по-другому в машине невозможно.
– Я люблю тебя, Лейк, – шепчу я, беря ее руки в свои и целуя каждый пальчик.
