Фелисити озадаченно нахмурилась. Она бы с удовольствием выполнила любую его просьбу, но нельзя же, в конце концов, так самодурствовать! Какая ему разница, кто принесет сюда эту воду?
Джаред заметил, что она вот-вот начнет спорить с ним, и, ласково взяв ее за руку, тихо попросил:
– Давай на минутку выйдем отсюда.
Ей оставалось только согласиться – он почти выволок ее в коридор.
– Что ты делаешь? Что с моим отцом? Он так слаб! – накинулась на мужа Фелисити, как только они остались наедине. – Он даже не помнит, кто ты такой!
– Послушай, теперь я хочу, чтобы ты ни в коем случае ничего не ела и не пила. Что бы тебе ни предлагали! – С этими словами Джаред слегка встряхнул ее за плечи, как бы подчеркивая важность сказанного. – Поняла?
– Нет. И мне кажется, что тебе тоже нужен доктор. Не меньше, чем папе. Скажи, что с тобой?
Джаред зажмурился, прижимая ее к сердцу. Нет, с ней, конечно, ничего не случится. Ничего. Он позаботится об этом.
– Ты не будешь так любезен объяснить мне, что происходит? – проворчала Фелисити.
– Дорогая моя, у твоего отца хроническое отравление мышьяком.
– Мышьяком? – Она недоуменно отодвинулась. – Что все это значит?
– Это может значить, что кто-то пытается его убить, однако не исключено, что яд просто по неосторожности уронили в пищу или в воду.
Фелисити замотала головой, как бы пытаясь привести мысли в порядок.
– Но ведь я здорова. И ты тоже. Как же могла отрава попасть…
– Почти все время после своего возвращения домой Томас провел в постели и ел отдельно от нас, – произнес Джаред с отсутствующим взглядом, как будто слова сами слетали у него с губ.
– Но ты уверен в этом? Не могло это быть какое-нибудь лекарство?
Как доктор, Уокер, конечно, знал, что мышьяк входит в состав некоторых снадобий от дизентерии. Однако Томасу их никто никогда не прописывал.
– Миллер сказал, что он вообще не давал ему никаких лекарств и, когда его позвали, твой отец уже лежал в беспамятстве. – Джаред тряхнул головой. – И потом, ногти у него неровные. Это верный признак мышьячного отравления. Следующая доза могла стать последней.
– Он поэтому так странно разговаривает?
Джаред кивнул:
– Да, нарушения в сознании – тоже один из симптомов.
– И что же нам теперь делать?
– Прежде всего внимательно следить за всем, что попадает ему в рот. Отныне мы должны сами готовить всю пищу. И еще, сейчас он особенно нуждается в обильном питье. Надо вывести из организма остатки отравы.
– Но…
– Поторопись и сделай все, как я велел. Мне бы не хотелось, чтобы Томас снова провалился в забытье.
Казалось, последнее замечание подстегнуло Фелисити. Она буквально спорхнула вниз по лестнице, влетела в кухню, вскоре выбежала оттуда с пустым ведром и принесла столько воды, сколько туда влезло.
Пока Томас пил воду прямо из ведра, Джаред вышел во двор, чтобы принести еще. Как и его жена, он набирал воду из колонки, зная, что только так может быть уверен в ее абсолютной чистоте и безвредности.
– Боже, я скоро утону! Видеть не могу больше ни единого стакана!
– Хватит стонать. Делай, что велит доктор. – Фелисити с удовольствием отметила, что постепенно сознание отца приходит в норму. Не нашлось бы достаточно нужных слов, чтобы выразить ее радость.
– Ну, знаешь, – ворчал Томас в перерыве между глотками, – я всегда думал, что неплохо было бы выдать тебя замуж за врача, но теперь, кажется, начинаю в этом раскаиваться.
– Поздно уже раскаиваться, – сказала Фелисити и лихо подмигнула супругу.
Джаред, должно быть, впервые в жизни, покраснел как помидор, – настолько хитро рассмеялась его жена.
– А ты очень коварная женщина, Фелисити, – сказал он.
– Это уж точно, – пожаловался Томас, – и я слишком слаб сейчас, чтобы противостоять ей.
– Я тоже, – с удовольствием поддакнул тестю Джаред. Его теплый, ласковый взгляд рассказал Фелисити, какую власть она над ним имеет. Под этим пристальным взором она сама чуть не лишилась способности дышать и не знала, что теперь и думать. Эти слова, этот взор относились, конечно, к тому наслаждению, которое они делили между собой, к той восхитительной ночи любви, которую они провели накануне. Это не могло относиться ни к чему иному, убеждала она сама себя. Он, конечно, ни капельки ее не любит.
– А вот это как раз недопустимо, – заметил Томас, – должен же кто-нибудь вместо меня тут всем распоряжаться.
– Полагаю, Фелисити отлично справится с этим. В ваше отсутствие, сэр, она показала себя замечательной хозяйкой.
Томасу ничего не оставалось, как признать правоту зятя. Он пожал плечами:
– Ну что ж, пожалуй, это правда.
– Да-да, юная девушка, которую вы оставили здесь три года назад, за это время превратилась в прекрасную молодую леди.
– И последний стаканчик, папа.
Томас тоскливо посмотрел на воду:
– Ты говорила это еще десять стаканов назад.
Джаред улыбнулся и бросил на жену взгляд, который позволил ей верно понять смысл следующих произнесенных им слов:
– Если действовать постепенно, шаг за шагом, тогда все получается проще и приятнее.
Фелисити чуть не рассмеялась. Хотя Джаред обращался к ее отцу, она прекрасно поняла, о чем он говорит. Именно так, шаг за шагом, постепенно, он соблазнял ее, мягко заставляя ответить на его любовь. Он делал это так искусно, что Фелисити и не заметила, как привязалась к нему. О да, он отлично спланировал свое наступление, и оба они лишь выиграли от проявленного Джаредом терпения и мастерства. Однако в конце концов победит все равно она. Ведь в ее планы никак не входили поражение и капитуляция.
Глава 16
– Мышьяк? То есть как это «его отравили»? – Бесс изумленно смотрела на Джареда и Фелисити.
После обеда она снова заглянула в спальню Томаса, предусмотрительно решив, что если не проявить должную заботу, то ее могут в чем-нибудь заподозрить. Выведя ее в верхний холл, молодожены рассказали о своем открытии. Разумеется, Бесс оставалось лишь прикидываться невинной овечкой, несмотря на то, что в глубине души она так и закипала. Еще бы! Денежки, к которым она уже мысленно протягивала дрожащие от жадности пальцы, снова уплывали от нее!
– А вы уже нашли мышьяк? Откуда он взялся?
Джаред отметил про себя, что она не удивилась, как в свое время Фелисити, тому, что отравился один Томас, и, вместо того чтобы поинтересоваться, как же яд мог попасть именно в его пищу, стала спрашивать, не нашли ли они, где он хранился.
