Мужчина, восприняв ее слова как приглашение к действию, извлек из кармана коробок спичек. Алиса заставила себя улыбнуться.
Когда в каюте стало светло и мужчина повернулся к ней лицом, Алиса увидела водянистые глаза человека, который разговаривал с ней в порту, а потом привел ее в дом миссионеров.
— Ну вот, — улыбнулся он, все еще сжимая пальцами горящую спичку, пламя которой отражалось на его широком лбу. — А теперь позвольте представиться, меня зовут Сэнфорд Роули.
Когда мужчина ушел, Алиса долго не сводила глаз с двери, отделяющей ее каюту от узкого коридора. Сэнфорд Роули. Именно это имя называл священник… Это был тот самый человек, который оплатил ее пребывание на корабле. В висках застучало. Почему он не представился сразу, когда она поднялась на борт? Зачем дожидался, пока они выйдут в море? Эти вопросы не на шутку взволновали Алису, однако внезапно пришедшая на ум мысль заставила ее отвлечься от них. Каким образом Сэнфорд Роули попал в ее каюту? Она не слышала, чтобы к ней стучались… Может, она забыла закрыть дверь? Нет, она точно помнила, что закрывала ее. Но он все же как-то вошел.
В полном смятении Алиса посмотрела на закрытую дверь.
То, что Роули оказался в каюте без ее помощи и совершенно свободно, могло означать лишь одно: у него есть свой ключ. Но еще страшнее было то, что, оплатив ее поездку на Ямайку, он, видимо, решил, что тем самым получил право пользоваться своим ключом в любой момент, то есть когда ему заблагорассудится.
22
— Он сбежал, уехал из страны! — Пол Тарн посмотрел на человека, с которым дружил уже много лет. — Куда-то за границу, хотя я разговаривал с ним всего несколько дней назад.
— Так-то оно так, — ответил Иосиф Ричардсон, — только в поместье все думают, что он подался на плантацию, где у него есть свой дом. Говорят, что после того как ты ушел, он стал бегать по Банкрофт-холлу как ужаленный, а затем приказал собрать вещи и драпанул в тот же день.
— А что с его матерью?
Отложив последнее из растений, которые он пересаживал в горшки, Иосиф вздохнул и покачал головой.
— Леди Амелия… — В его голосе, еще секунду назад пропитанном ядом, послышались сочувствующие нотки. — Жалко мне эту женщину. Ребенок должен приносить матери радость, а ее сын испоганил ей всю жизнь. Теперь еще и сбежал, оставив расхлебывать кашу, которую сам же заварил… Вот что я тебе скажу, Пол: по этому подлецу давно тюрьма плачет, и, если бы сейчас Марлоу был здесь, я бы собственными руками его туда упрятал.
И Иосиф был не одинок в своем желании!
Пол вошел вслед за другом в небольшое, освещенное тусклой лампой здание, носившее название Холл-энд-коттедж. Он едва сдерживал свой гнев. Проходимец, который выдавал себя за Каина Линделла, рассказал не только о том, каким образом Банкрофт Марлоу добывал деньги, чтобы расплачиваться с карточными долгами. Он поведал о нем и такое, за что хозяина поместья следовало бы отправить на виселицу. Вот только сначала его нужно найти и вернуть в Англию…
А ведь рано или поздно это обязательно произойдет, подумал Пол. Где бы этот негодяй ни прятался, он его найдет и заставит ответить за все.
— Леди Амелия… — снова заговорил Иосиф, наливая другу стакан настойки из бузины. — По Холлу ходят слухи, будто она тоже собирается съезжать.
Пол отпил вина и, наслаждаясь его восхитительным вкусом и крепостью, стал перекатывать на языке чудесный напиток. Иосиф Ричардсон обладал многими достоинствами, и не последним из них было умение делать изумительное вино.
— А эти слухи… — Горячая, как огонь, темно-красная жидкость разлилась по горлу. — Ты считаешь, всему этому можно верить?
Прежде чем ответить, Иосиф тоже сделал глоток вина.
— Я тебе так скажу: все, что происходит в Банкрофт-холле, тут же становится известно слугам. Зачем им что-то придумывать, если этот паскудник, их хозяин, и так достаточно вытворяет, чтобы было о чем судачить.
Может, это и так. Пол посмотрел на искрящееся мириадами рубиновых искорок вино у себя в стакане.
— Но откуда они могли узнать, что леди Амелия тоже собирается покинуть дом?
— На следующий день, после того как Банкрофт уехал, — пояснил Иосиф, — в Холл наведались полицейские. Они хотели побеседовать с хозяином, но его уж и след простыл, поэтому им пришлось разговаривать с его матерью. О чем они там толковали, слуги не могли узнать, потому что перед дверью в ее гостиную поставили молодца в форме. Тем не менее я слышал от прислуги, что, как только полицейские ушли, леди Амелия заперлась в своей комнате и никого к себе не пускала. После этого с ней разговаривал лишь один человек. Когда ушел и он, из хозяйской гостиной, по словам слуг, доносился плач.
— Кто-то из инспекторов вернулся?
— Нет, Пол. — Иосиф покачал головой. — Из-за полиции леди Амелия не стала бы так убиваться. Обо всем этом мне рассказал Джевонс; он в Холле служит дворецким, поэтому частенько слышит такое, чего ему слышать, вообще-то, не полагается. Так вот, судя по тому, что стало известно Джевонсу, Марлоу заложил Банкрофт-холл вместе со всем имуществом банку. Но сроки выплат давно истекли, и теперь банк решил забрать поместье. Правда, человек из банка сказал, что руководство согласилось дать леди Амелии отсрочку в три месяца, чтобы она выкупила закладную.
— Как мог Банкрофт пойти на такое?.. Как он мог бросить мать в таком положении?
Иосиф Ричардсон помолчал, задумчиво глядя на искрящееся в стакане вино. В ту секунду перед его глазами проносились видения минувших лет: мальчик, со смехом обрывающий крылышки у красивой бабочки; подросток, хлещущий кожаной плеткой в чем-то провинившегося конюха; юноша, срывающий платье с дрожащей от страха девушки; стоящий рядом с могилой своей супруги мужчина, глаза которого сверкают не от горя, а от удовлетворения. Образ человека, выросшего в жестокости и лжи, вызвал отвращение. Иосиф качнул стакан, и лицо, которое на мгновение словно проступило на поверхности вина, лицо Марлоу Банкрофта, исчезло.
— Одного того, что он способен оставить мать расплачиваться со своими долгами, достаточно, чтобы назвать его негодяем и свиньей, — жестко произнес Иосиф. — Но кто знает, какие еще грехи лежат на нем?
По меньшей мере об одном из них Пол знал. Он сделал еще глоток, но сейчас даже не почувствовал терпкого вкуса, потому что в душе у него бушевало пламя. Банкрофт выслал Алису Мейбери из страны и, возможно, даже убил ее! За это ему еще предстоит ответить!
Все это ерунда, буря в стакане, разыгравшееся воображение. Алиса задумчиво расстегивала пуговицы на блузке. Сэнфорд Роули просто зашел поздороваться и справиться о том, как она устроилась, — ив этом нет ничего дурного. А все ее глупая подозрительность. Как говорится, у страха глаза велики.
Во время обеда Алиса чувствовала неловкость и стыд. Она злилась на себя за мнительность и пыталась отогнать навязчивые мысли, не дававшие ей покоя. Что мог подумать о ней Сэнфорд Роули, когда увидел, как она испугалась, и понял причину этого страха?
