– Оксана!
– Я просто хочу, как тебе лучше. Вот и взвешиваю все за и против.
– Так можно до бесконечности. Все, уже решили, едем.
– Остается разрулить одну проблему. У меня же сестра гостит, на семинар приехала. Нужно с ней как-то пересечься. Ключ от квартиры передать.
С Кариной, Артуром и Димой договариваемся встретиться возле клуба в пол-одиннадцатого. Звоню сестре. Говорю, что пересечемся у метро «Шоссе Энтузиастов». Она говорит, что поедет на такси. Рассчитываю время. Ловим тачку. Подъезжаем. Набираю сестру. Телефон отключен.
– Странно. Видимо, все-таки поехала на метро.
Решаем спуститься в метро и поймать ее в центре зала. Или возле эскалатора. Выход один, пропустить невозможно. Шатаемся из угла в угол уже полчаса. За это время сестра могла доехать сюда два раза. Звоню ей. Наконец-то берет трубку.
– Лена, ну ты где?
– Выхожу из метро.
– Погоди, как выходишь? На станции «Шоссе Энтузиастов»?
– Да!
– Как мы могли тебя проглядеть? Погоди, мы сейчас поедем к тебе наверх.
Наверх мы, однако, не поехали, а пошли. Как только мы приблизились к эскалатору, он заглох. Пришлось с горем пополам подниматься на своих двоих. Эх, недобро как-то вечер начался. Отдаем ключ сестре, сажаем ее на машину. И с чувством выполненного долга радостно едем к развлекательному центру. У входа нас останавливает охрана.
– В кроссовках нельзя.
Кажется, у меня из ноздрей пойдет пар. Звоню Диме и ору в трубку:
– Какого черта ты не сказал, что в этой гребаной конторе дресс-код? Нас не пускают внутрь, потому что Вова в кроссовках! Мы думали мы на дискотеку идем. А это что такое?
В ответ раздается что-то невнятное. Потом слышу голос Артура. Он говорит, что сейчас к нам подойдут.
Подходят. Вернее, подпрыгивают. Видимо, у них очень энергичное состояние духа. И вызвано оно явно искусственным путем. Подходим к машине Димы, в которую они тут же уселись. Устраиваемся сзади. Там уже Карина. Вид у нее какой-то нездоровый.
– Привет, дорогая!
Она не отвечает. Глядит расширенным зрачками и пьет виски из горла. Дима и Артур дергаются на передних сиденьях, изображая танец под кислоту. Да что здесь происходит? Обдолбились они все?
– Дима! Вы под наркотой, что ли? Вот идиоты хреновы! Вы Карине что дали?
Дима весело приплясывает и улыбается:
– Да я ей пару экстази дал. А ей вот что-то плохо стало! А что ж вы так, а? Что ж вас не пустили-то? Что теперь делать? Охота оторваться по полной.
– Да вы на себя посмотрите, свиньи недоделанные! Ты, Дима, совсем больной, что ли?
– Мы, наверно, с Артуром пойдем попляшем, а вы тут побудьте.
Зверею.
– Придурок, ты пригласил Карину, напичкал ее какой-то хренью. И теперь хочешь оставить ее здесь? Ты в своем уме? Ее надо домой отвезти!
Подруга отрешенно кивает.
– Давай я ее щас отвезу.
– Куда ты ее отвезешь, у тебя мозги не работают. Хочешь в аварию попасть? Иди, сажай ее на такси!
– Ты соображаешь сейчас? Сама доедешь или тебя проводить? – обращаюсь к Карине.
Та уверенно кивает и шепчет на ухо:
– Мне уже лучше. Но оставаться с ними я не хочу. Я лучше домой поеду.
– Да уж, это действительно лучше.
Мы с Вовой идем прогулочным шагом и обдумываем, что делать дальше. Настроение на нуле, но очень жаль сегодняшнего вечера. Через полчаса решаем поехать ко мне домой и попить чай.
Покупаем шампанского и подходим к подъезду. Код двери я не знаю, домофон еще не проведен. Я звоню сестре, чтоб она спустилась и открыла дверь. Ждать в два часа ночи случайных людей затея не из умных. На моем телефоне оказывается нулевой баланс. Звоню с Вовкиного. Лена не отвечает. Что же за день такой ненормальный! Пишу ей эсэмес. Опять звоню. Бесполезно. Начинаю мерзнуть. Стоим под подъездом как два бомжа и глушим шампанское из горла.
Проходит минут тридцать и случается чудо. Двери лифта открываются. Выходит пожилая женщина потрепанного вида. Открывает почтовый ящик. Как это ей приспичило проверить почту посередине ночи? Стучу в окно. Показываю знаками: откройте дверь.
Она запускает нас.
– Чего вы, не знаете код подъезда, что ли?
– Нет… Это ж надо в ДЭЗ идти, а домофон мы еще не провели, – жалостливо скулю я.
– Да какой ДЭЗ. Я вам скажу сейчас код, запоминайте.
Вот это удача. Нет худа без добра. Запоминаем.
Звоню в дверь квартиры. Открывает сонная Лена.
– Ты чего трубку не брала?
– Так не было звонков… Ой… Я поставила не беззвучный режим… Вот я дура…
– Ладно, иди спи!
Запираемся с Вовой в ванной.
Мы до этого ни разу не сидели вместе в ванной. Выпитое шампанское, теплая вода, полная темнота. Тесно прижатые друг к другу тела. Это не здесь и не с нами происходит. Как будто сон. Странный тихий романтический сон. Шепчу ему на ухо: «Я люблю тебя!»
Испытываю такую горячую нежность, что почти захлебываюсь ею. Мне хочется сделать все, что он захочет, лишь бы ему было приятно. Шепчу ему на ухо: «Я люблю тебя!»
Целую его родные, упругие губы. Глажу его под водой. Хочется прирасти к нему.
Шепчу ему на ухо: «Я люблю тебя!»
ПРОСТО МЫ С НИМ РАЗНЫЕ ПРИБОРЫ
25 лет, октябрь
Договорилась с Кариной. Она будет звать меня для совместного доминирования, если клиент мазохист. В последнее время у меня просто срывает крышу… Мне необходимо выплеснуть отрицательную энергию. С Вовой мы обсуждали эту тему. Он не против, если я найду себе какого-нибудь мальчика для битья. Но я ответила, что так будет нечестно. Не хочу привязываться к другому.
Я решила. Хочу, чтоб Вова был счастлив. Поэтому не буду причинять ему дискомфорта. Но долго я так не протяну. У меня остается один выход. Пусть это будет чужой человек, которого увижу только один раз. Отсадирую его так, как мне надо. И он навсегда уйдет. Для него я лишь очередная практикующая. А для меня он только прохожий. Никто никому не должен. Это не «тема». Здесь нет чувств и восторга. Всего-навсего метод искусственного поддержания работоспособности моей системы.
Карина сказала, что нужно сделать фото:
– Моя девочка, с которой я иногда вместе работаю, не фотогенична… Ну ты в курсе, видела ее. Так-то она не толстая. Но камера ее просто уродует. А фотки, где две Госпожи, очень нужны. Выручишь?
Ее объявление уже давно висит в Интернете. Мы сделали фото, где не видно лица. Я понимала, что Вова узнает меня по фигуре. Но сказать ему не хватило смелости. Наверное, боялась его реакции. Думала, что он не поймет.
