Так что, даже если ты не свяжешься к этому времени с моим адвокатом, то он сам свяжется с тобой. Он отдаст тебе все документы, касающиеся моей жизни, и все мои записи, которые сочтет нужными. Прочти их и реши, кому и чему ты веришь.
В конце концов, для меня нет более важного мнения на свете, чем твое. Все остальное для меня не существует.
В тюрьме у меня также есть и другие друзья, и один из них — новый надзиратель. Его зовут надзиратель Фрогал, раньше он был помощником надзирателя, но после печальной кончины надзирателя Харрисона (к чему твоя бедная мать не имеет ни малейшего отношения) его повысили, и с тех пор свойства его характера значительно улучшились. «Ты уверена, что тебе ничего нужно? — спрашивает он меня сегодня целый день. — Может быть, принести переносной телевизор к тебе в камеру? А может, свежие журналы или газеты? Я все время дежурю около телефона, Ла. Давай скрестим пальцы и будем надеяться на удачу. А пока, не стесняйся, Ла. Скажи мне, что тебе принести. Я все для тебя достану».
«Спасибо, надзиратель Фрогал, — отвечаю ему я. Я должна быть очень вежливой с надзирателем Фрогалом, потому что он дал мне канцелярские принадлежности для этого письма, а ведь у меня может закончиться бумага. — Но то, что мне сейчас действительно нужно — это тишина и покой. Никаких вопросов и писем от журналистов или от сами знаете кого. Профессор Реджинальд желает мне добра, и я благодарна ему за то, что он согласился оказать мне эту последнюю услугу, но он не понимает, что мне сейчас нужно. Он не понимает меня, надзиратель Фрогал. Но я знаю, что вы меня понимаете».
Надзиратель Фрогал краснеет. Очень важно дать людям знать, что они сделали для тебя что-то особенное. Нет хуже чувства, когда понимаешь, что твои старания воспринимают как должное.
«Да, Ла. Хорошо. Я просто хочу помочь».
Мне показалось, что он чуть не заплакал. А ведь у нас ничего не было, мы даже не держались с ним за руки.
Странно, правда?
Если бы с надзирателем Харрисоном не произошло несчастье, я бы никогда не узнала, каким внимательным человеком может быть надзиратель Фрогал.
Времени остается все меньше и меньше, мой ненаглядный цветочек. А мне еще надо отправить много корабликов из слов по волнам времени.
Кстати, запиши адрес твоей бабушки: 44957, Хартсук-авеню, Ван-Нуис, Калифорния. Твоя бабушка может оказаться немного не в себе, но ты скажи ей, что ты ее внучка, и она хорошо тебя примет. Когда я впервые приехала в Лос-Анджелес (после того, как повесился директор моей школы, мистер Фостер), то мы с твоей бабушкой восстановили нашу потерянную связь матери и дочери и заново открыли друг друга. Твоя бабушка была еще очень молода и привлекательна и пользовалась огромной популярностью у мужской половины человечества, поэтому мы часто ходили вместе на разные вечеринки и вообще очень весело проводили время, что правда, то правда. Если бы у меня было больше времени, я бы тебе рассказала о наших счастливых семейных вечерах, когда нам не приходилось расплачиваться за напитки в барах, но думаю, будет достаточно, если скажу, что твоя бабушка была человеком, у которого была нетрадиционная система жизненных ценностей. Ей нравились вечеринки, где можно было хорошо провести время, и она совершенно естественно воспринимала то, как мужчины смотрели на нее, или те вещи, которые они пытались с ней сделать, или те вещи, которые она им позволяла с собой сделать.
«Мужчины — это то, что тебе нужно, когда ты более не в силах оставаться наедине с самой собой, — говорила мне она, пока мы тянули из трубочки коктейли в клубе „Икс” или ждали снаружи около „Виски”, хотя нам никогда не приходилось ждать очень долго, потому что так получалось, что одному из швейцаров внушала симпатию твоя бабушка, а другому приходилась по сердцу я. — В мужчинах как таковых нет ничего хорошего или плохого. Они не проводники морали, они даже не отдельные личности и даже не инструменты для возведения каких-то мостов в твоей жизни. Они всего лишь представляют собой некую силу, которую в твоей власти либо возродить в них, либо перенаправить в другую сторону или привязать к самой себе. Но они никогда не причинят тебе боли, если ты только сама этого им не позволишь, и, черт возьми, знаешь, когда я навеселе, я могу… Я могу позволить им это. Иногда даже сама могу сделать им больно».
Мне нравилось проводить время с твоей бабушкой по массе причин. Прежде всего, я могла принимать участие и быть свидетелем многих вещей, о которых столько слышала, будучи маленькой девочкой, как-то: распущенное поведение твоей бабушки и ее страсть к алкоголю и приступы безумия, когда она могла сидеть посреди комнаты, набитой народом, с рукой на промежности и гладить саму себя. К тому же было очень весело проводить время вместе с кем-то еще, кто так же сильно нравился сильному полу, как и ты сама. Вокруг тебя сразу оказывалось в два раза больше мужчин. Но беспокойства от них было в два раза меньше.
Я не знаю, как так получалось, но так оно и было.
«Посмотри-ка на того парня, — говорила мне твоя бабушка. Кстати, она одевалась совсем не так, как твоя мать, она носила чулки и более обтягивающие юбки. — Не правда ли, в нем что-то есть? Этот его взгляд, взгляд „плохого мальчика”. Взгляд плохого мальчика, который хочет быть хорошим. Он смотрит на тебя так, как будто делает это в последний раз. Как будто он тебя потерял или вообще никогда не встречал. Я хочу, чтобы у моей маленькой девочки был именно такой парень. Парень, который не приблизится к тебе, если ты сама ему этого не позволишь. И который никогда тебя не покинет, что бы ни случилось. Ты можешь начинить его динамитом. Ты можешь переехать его своей машиной. Ты можешь даже ударить его молотком по голове, но он все равно будет приходить к тебе, он откопает себя окровавленными пальцами из могилы, как те зомби в моем самом любимом фильме „Ночь живых мертвецов”».
Забавно, но я отчетливо помню тот вечер, который мы провели вместе с твоей бабушкой. Как будто это было вчера. Но в целом он представляет собой типичный пример всех тех вечеров, которые мы провели вместе, прежде чем она закрыла для меня двери и окна своего дома на Хартсук-авеню и отказалась со мной общаться.
В заключение могу добавить, что по сути твоя бабушка может показаться тебе довольно странной, но в любом случае ты должна ее навестить, если подвернется подходящий случай. Возможно, она даже тебе понравится. Может быть, она сводит тебя в «Виски».
Хотя на первый взгляд тебя может смутить мысль пойти туда с женщиной лет пятидесяти с хвостиком, которая одевается так, как твоя бабушка. Но ты можешь удивиться, когда обнаружишь, что мужчины, возможно, предпочтут ее тебе.
Как тебе должно быть известно (к настоящему моменту), женщины в нашей семье отличаются красивой внешностью, и мужчины это замечают в первую очередь.
Так что тебе может оказаться на руку, что у тебя есть у кого остановиться в Голливуде. Вот и все, что я хотела сказать.
Чуть не забыла. Возможно, твой дедушка все еще находится в коме, в больнице Святого Иуды в Форт-Уэйн, штат Оклахома. Его лечение оплачивается из средств, положенных на специальный счет в банке, и если он все-таки когда-нибудь проснется, то ему не придется беспокоиться о финансовом благосостоянии до конца своих дней, я об этом позаботилась.
