Книга Дети Ванюхина - Григорий Ряжский

На четвертый день утром они появились оба.

— Значит, так, — сказал Айван, обращаясь к Дмитрию Валентиновичу, — необходимо срочно избавиться от всех ГКО, всю массу рублевых активов немедленно перевести в валюту: шестьдесят процентов в долларе ю эс эй, и по двадцать — в марке энд паундс, о’кей? Кредитные линии закрыть сегодня же и набрать как можно больше долгов в рублевом исчислении — столько, сколько получится набрать. Это все.

— Это все, дядь Дим, — охотно подтвердил распоряжение Максик. — Скажите кому надо, пусть закрывают и набирают, о’кей?

Дмитрий Валентинович хотел что-то сказать в ответ, но потрясенно промолчал и вышел из кабинета. Что-то подсказывало ему, что поиграл он в эти три дня с молодыми людьми не в свою игру, а во что-то другое, и не по его правилам.

— Вовремя я тебя нашел, — со скромной гордостью сообщил брату Айван. — Еще немного — и не успели бы.

— Чего? — не понял Макс. — Чего не успели бы?

— Подтверждения получить не успели бы практического теории хаоса, — ужасно довольный собой ответил Айван и, не дожидаясь следующего вопроса, попробовал несколько пояснить свои слова: — Видишь ли, хаос, как категория, продуцируется абсолютно детерминированными системами, без участия каких-либо случайностей. Но это в математике. А в жизни это означает, что к хаосу можно прийти, опираясь на посылки, отвечающие логике здравого смысла. И в этом случае, Макс, хаос — полная противоположность порядку. — Он вопросительно взглянул на двойника, пытаясь почувствовать обратную связь, и продолжил: — Сейчас поймешь. Ну, смотри, к примеру: ты заблудился в лесу, но не ищешь правильный путь, чтобы выйти обратно, а руководствуешься необходимостью других задач — не упасть духом, остаться гордым, верить в победу разума, но не делать с этой целью ничего, что поможет выбраться из леса, а наоборот, ты продираешься сквозь торнадо и циклон, сжав зубы от ненависти к американцам, например, или к людям вообще, или к себе самому — тут возможны варианты, В результате ты попадаешь в такое… э-э-э… — он помялся, — как это… эсс по-русски.

— Жопа! — быстро подсказал Макс, радуясь, что сумел хотя бы немного помочь в родственных изысканиях.

— Да, — тоже вспомнил забытое слово Айван и согласился, — в жопа попадаешь. В такой жопа, в какой весь Совьет Юнион попадал, когда мы уезжали в восемьдесят седьмом, о’кей?

— О’кей, — и на этот раз согласился Макс с мудрым очкариком, но ни хрена из сказанного им, кроме «жопа», не понял.

Кризис, расколовший российскую экономику до основания, разразился 17 августа, и это было очередное потрясение, испытанное Дмитрием Валентиновичем. Заключалось оно, однако, не в самом факте случившегося, а в том, что все сделанное в соответствии с распоряжением очкастого наследника не только спасло «Мамонт» от верного краха, но и позволило выскочить корпорации в самые первые ряды крупнейших и устойчивых экономических единиц российской экономики.

— Аттрактор! — Айван попытался коротко объяснить ошалевшему вместе с остальными членами правления Дмитрию Валентиновичу природу происшедшего, имея в виду как корни, так и сделанные им превентивные выводы, позволившие избежать катастрофы и чувствительно подняться над конкурентами. — Аттрактор — область, которая притягивает к себе траектории динамической системы. Это же просто, смотрите: ваше правительство взвинчивает цены на ГКО. Каждый отдельный шаг может рассматриваться как спасительный, но все вместе они — катастрофа, причем не в математическом смысле. Высокие проценты умножают долги, которые оплатить сначала трудно, а потом просто невозможно. Срабатывает обратная связь, когда следствие начинает воздействовать на причину. Но связь эта не отрицательная — та всегда обеспечивает устойчивое и управляемое развитие событий, — а положительная, понимаете? Обратная наоборот! Лавина, иными словами. Она же запускает и хаотический процесс — но с аттрактором во главе. И я понял, пока сидел за этим столом, что наш аттрактор — полное обесценивание ценных бумаг. Они есть часть аттрактора и развиваются по законам хаотической динамики. А значит, неизбежно сваливаются в кризис. И сроки его в этой же динамике. Вот и все, о’кей?

Восемнадцатого августа снова приехала Милочка, предварительно убедившись, что Айван тоже будет, и привезла бутылку марочного портвейна, из запасов с Малого Власьевского. До этого она так же объявлялась всякий раз, когда ей удавалось выведать якобы ненароком, что чудной американец остается ночевать не у себя на Пироговке, а на Плющихе, у брата. Вечером она разлила массандровский напиток и уговорила Айвана испытать его на вкус. Далее все получилось у математика так, как придумала для него Милочка: первый в жизни глоток алкоголя, первое в жизни приятное состояние опьянения, первая в жизни женщина в виде Милочки же и первое в жизни ощущение из числа настоящих, к утру практически полностью обернувшееся полноценной любовью к длинноногой родственнице из загадочной Мамонтовки. Перед самым утром, пока Макс досыпал у себя в мастерской, Милочка и Айван, разместившиеся в родительской спальне на втором этаже олигарховых апартаментов, успели окончательно поклясться друг другу во взаимной преданности и вечной любви. Правда, на этот раз на плоту ей поплавать не удалось, так же как и воспарить под небеса и парить там выпущенной на волю птицей. Но было нечто, что радовало ее, по большому счету, несмотря на несостоявшийся полет.

«Есть все-таки справедливость на свете, — думала довольная Милочка. — Жалко, Шурик об этом никогда не узнает».

«Люди говорят „судьба“, — думал счастливый Айван, глядя в невинные глаза своей избранницы, — и не догадываются, что это всего лишь динамическая траектория. Я же — просто ее законная часть».

В то же время интуиция подсказывала ему, что в родном Техасе эта динамика не сработала бы, не завернулась бы нужная траектория туда, где водятся длинноногие модели с упругой грудью и широко распахнутыми навстречу миру глазами. Как у его Милочки. Впрочем, на этом месте размышления обрывались очередным ее принудительным поцелуем способом взасос, с которым юному техасцу до встречи с подмосковной родственницей на практике сталкиваться не доводилось.

Утром Айван сообщил Милочке, что ни в какой американский Даллас он не вернется, потому что остается в России, с «Мамонтом» и Милочкой. Наличие и того и другого важного обстоятельства, соединенного с фактором возникновения в его жизни Максима Ванюхина, лишний раз подтверждало справедливость хаотической динамики развития систем и делало возвращение туда, откуда он приехал, совершенно невозможным. По крайней мере, в обозримом будущем. В эту же счастливую минуту Милочка решила воспользоваться счастливой секундочкой и шепнула Айвану про свой немного беременный животик. От полученной новости Айван пришел в совершеннейший восторг и мысленно вписал сообщение в соответствующий динамический файл теории хаоса, которая сомнению не подлежала и раньше, но окончательно возведена на гранитный пьедестал оказалась именно теперь. Таким образом, влюбленному математику оставалось одно лишь — определить, в какой момент сообщить родителям, тем, которые Лурье, о своем окончательном решении.

С того дня, как Марик и Ирина исповедались перед Ваней, открыв, почему чужой сын Иван Ванюхин превратился в их родного сына Айвана Лурье, нервическое напряжение внутри пироговского жилья спало, и жизнь супругов плавно стала обретать прежние устойчивые формы, приобретенные за годы счастливого супружества и родительского благоденствия. Иногда, правда, просыпаясь среди ночи по разным случайным причинам, Марик заставал рядом с собой тихо плачущую жену, и тогда он не приставал к ней с дурацкими вопросами и не пытался утешить правильными словами, а просто нежно прижимал ее к себе, обнимал как можно тесней, и так они лежали в обнимку еще долго.