— Твоего суда молят две женщины.
Он перестал гладить льва и сказал:
— Что за нужда привела их ко мне?
— Они хотят, чтобы ты рассудил их, великий Шеломо, Обе они утверждают, что являются матерями одного и того же младенца. Рассказывают они о том, что обе живут в одном доме, обе недавно родили, но одна из женщин — какая из них, непонятно — не уберегла своего сына, и он умер. Тогда одна из них подменила своего мертвого ребенка на младенца живого, и теперь каждая отстаивает свое право на материнство. Они уже обращались ко всем мудрецам нашей земли, но никто не смог рассудить их.
— Приведи их.
Ну-ну. Первый суд. И вероятно, довольно простая задача.
Через некоторое время в зал вошли две женщины и все тот же слуга, несший младенца, завернутого в тряпки, — сверток молчал, словно внутри лежал не ребенок, а кукла. Женщины похожи, как сестры, но одна держалась высокомерно и уверенно, другая ж, явно изможденная всеми этими событиями, казалась бледной и подавленной.
Ему достаточно одного беглого взгляда на просительниц, чтобы все встало на свои места. Ясно, что изнуренная явно хочет поскорее домой, к очагу, баюкать младенца и петь ему колыбельные.
Не успели они дойти до Его трона, как Он уже знал, кто настоящая мать младенца.
Женщины упали к Его ногам, склонившись до пола.
— Поднимитесь, — приказал Он.
Он не выносил унижающихся женщин. Они поднялись. Та, что держалась высокомерно, заговорила первой. Перечислив все Его титулы, она наконец перешла к делу:
— …Эта самозванка, утверждающая, что ребенок ее, несколько раз пыталась отнять его у меня, хотя никому из мудрецов, к которым мы приходили, не смогла доказать, что она — его мать.
— Но и ты не смогла сделать того же, — сурово произнес Он. — Довольно объяснений. Обе вы утверждаете, что ребенок — ваш. Правда ли это?
Женщины кивнули.
— И никто из вас не смог доказать свое материнство?
Женщины покачали головами.
— Ты говоришь, что твой ребенок жив, а ее мертвый, а ты говоришь: мол, нет, мой ребенок жив, а твой мертвый.
Женщины молчали.
Он поднялся, вытащив из ножен у трона свой кривой меч.
— Ну что ж, раз вы обе претендуете на него, то самым мудрым будет то, что не огорчит ни одну из вас. Каждой — по половине младенца!
С этими словами Он занес меч над свертком.
— НЕЕЕЕЕЕТН! — закричала одна из женщин, заслоняя ребенка своим телом.
Он в растерянности остановился, глядя, как высокомерная женщина прижимает к груди плачущий сверток. Изнуренная же стояла, безразлично глядя себе под ноги.
— Отдайте ребенка ей! — кричала высокомерная женщина, и слезы ее капали на пол. — Только не убивайте его!
— Ну уж нет, пусть же не будет ни тебе, мне, — внезапно проговорила изнуренная. — Руби его о, великий Шеломо!
Он опустил меч. Вот тебе раз. Хорошо, что сразу не стал утверждать: кто мать, а кто не мать. Опозорился бы.
— Вот настоящая мать младенца, — возвестил Он по возможности твердым голосом, указывая на высокомерную женщину…
Когда все ушли, Он со вздохом вновь уселся на трон и задумался. Надо быть повнимательнее со своими предчувствиями. Интуиция, как выясняется, может сыграть плохую шутку. А ведь впереди еще столько лет правления, столько судов и философских поединков! Держись, Шеломо. Держись, Соломон.
Кто сказал, что быть королем — просто?..
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯМАТ
— Ловушки, ямы на моем пути
— Их Бог расставил н велел идти.
И все предвидел.
И меня оставил.
И судит!
Тот, кто не хотел спасти!
Омар Хайям
Гильгамеш с интересом разглядывал Его, а Он с интересом разглядывал Гильгамеша. Царь Урука стоял перед Ним, человек, слава о котором дошла даже до этого захолустья. Уже пять лет как Он, оставив суетной мир, поменял ратную жизнь на любовь. Его жена стояла рядом, держа Его за руку.
Гильгамеш строен и силен — мощь чувствуется в каждом мускуле его крепкого тела. Он стоял перед Ним на одном колене и ждал разрешения заговорить. Вздохнув, Он поднял руку в разрешающем жесте.
— О великий Ут-напишти, — произнес Гильгамеш. — С большим трудом нашел я тебя и хочу задать лишь один вопрос.
Он ничего не сказал в ответ, продолжая внимательно рассматривать Гильгамеша, Великий воин явно волновался. Интересно, что именно он хочет спросить.
— Из уст мудрецов узнал я, что ты единственный смертный, обретший бессмертие, — продолжал Гильгамеш. — Мой друг Энкидупал по вине богов, очи мои застилают слезы, и мысли мои лишь об одном, что есть смерть? Ужель и я когда-нибудь умру?
Прикрыв веки, Он погладил курчавую бороду. Нелегкий вопрос задал Ему Гильгамеш. Что ответить великому воину? Будь на его месте кто-нибудь другой, можно было бы просто отослать его к демонам, но не Гильгамеша. Этот шумерский герой войдет в историю… И ему нужно помочь.
— Смерть, друг мой, — сказал Он, обращаясь к Гильгамешу, — удел всякого живущего на Земле. Боги оказали мне великую честь, одарив меня бессмертием, но второй раз они не будут собирать совет — то время, время после Великого потопа, прошло, И его не вернуть.
Гильгамеш склонил голову.
— Но не отчаивайся. Вам, людям, дарована жизнь не для пустой растраты. Делай славные дела, совершай подвиги, и имя твое будет у людей на устах всегда. Это и есть реальное бессмертие. Не оплакивай своего друга. Его имя уже вошло в историю. Своей смертью и твоей печалью он увековечил себя.
— О чем ты, Ут-напишти? — Гильгамеш непонимающе смотрел на Него. — Ты говоришь загадками. Мне нужно бессмертие сродни твоему, а не память в сердцах людей.
Он покачал головой.
— Нет, Гильгамеш, ты никогда не получишь бессмертия своего тела. Это невозможно, ни один человек на Земле не может жить вечно.
— А ты?
Он сверкнул глазами.
— А я не человек, — резко проронил Он. — Теперь ступай и помни то, что я сказал тебе. Только делами своими и подвигами обретешь ты бессмертие в людских сердцах.
Гильгамеш поднялся с колена и, молча развернувшись, отправился к выходу. А Он продолжал сидеть, гладя руку жены.
— Ступай за ним, — сказал Он ей тихо, — Дай ему секрет цветка вечной молодости.
— Что ты задумал?
— Преподать ему урок, дорогая. Преподать урок. Когда жена вышла вслед за Гильгамешем, Он встал, подошел к сундуку, стоявшему возле стены и, открыв его, вытащил на свет змею, Внимательно осмотрев ее, Он удовлетворенно хмыкнул и разбудил ее легким толчком энергии. Змея подняла голову. Холодные глаза уставились на Него, ожидая приказа.
