Глава 44
КРЕЩЕНИЕ
Пьянящее ощущение полета над морем давно прошло. Уступило место тупой усталости. Болтанка над этим самым морем такая, что через час начинает казаться, будто я не самолет, а ведро с гайками. Это вам не «Гепард». Система удержания на курсе у A57 еще та. Рыскаю в резких порывах юго-западного ветра, развернув плоскости по максимуму, нещадно сжигая топливо маневровыми движками в тщетной попытке удерживать необходимые двадцать метров над волнами. Штормовые валы на мелководье подо мной так близко, что, кажется, можно дотронуться до них мизинцем. Белые шлейфы за нашими хвостами, что извергаются из распахнутых бомболюков, тут же в клочья рвет ветер, смешивая их с дождем. На этой Земле хорошей погоды и не бывает вовсе. Сплошные штормы да ураганы. Так что сейчас по местным меркам тихо и солнечно.
Я-машина устал не меньше, чем я-человек. Самолет подпитывает мое тело внутривенными вливаниями. Триста двадцатый давно умолк. Ему хватает дел – он следит за горизонтом, в потоковом режиме анализирует малейшие изменения в показаниях сканеров. Триста двадцатый – моя палочка-выручалочка. Йозас не слишком-то доверяет данным высотного разведчика, и мы настороженно ощупываем пространство. На таком задании, на предельно малой скорости да еще вблизи от суши, мы – идеальные мишени. Просто сидячие утки. Эти аборигены – они решили, что лучше для них занятия нет, чем сбивать нашу списанную и перекупленную по дешевке рухлядь. Такая уж политика у «Криэйшн»: если можно обойтись пятью старыми самолетами по цене одного нового, зачем тратить больше?
Очередной шквальный порыв швыряет машину вниз. Я судорожно отплевываюсь маневровым выхлопом, отталкиваясь от волн. И тут же выметываюсь на два десятка метров вверх. Антигравы подвывают от перегрузок, возвращая «Москито» на заданную высоту.
– Бульдог – Красному волку, держи высоту, если не хочешь повторить заход.
– Красный волк, принял,– отвечаю непослушными губами, борясь с ветром.
И как Йозасу удается удерживать эту консервную банку? Я начинаю понимать, что сильно преувеличил свои способности летать на всем, что способно оторваться от земли. Старый расхристанный тихоход «Москито» – вовсе не то же самое, что мой вылизанный до блеска стремительный «Гарпун». Да и летать на низких скоростях на бреющем мне ни разу не приходилось. Не те задачи.
«Группа прикрытия ведет бой. Групповая цель, шесть единиц, легкие атмосферные истребители, скорость до 5М, тип не определен»,– сообщает мне Триста двадцатый.
Через пару секунд такблок подтверждает неприятную новость. Три пары морских истребителей крутят карусель вокруг неповоротливых «Зонтиков». «Зонтики» показывают все, на что способны, отрываясь от настырных хозяев вверх, и пока держатся, используя превосходство в скорости. Но хозяева твердо решили показать, что на своем поле они вне конкуренции. Вспышки сожженных лазерами ракет искрами мелькают в мутной пелене. Группа «Воздух» успешно отработала и уже уходит из атмосферы, ввинчиваясь в мутное небо раскаленными добела иглами. Остаемся мы – четверка тихоходов над волнами. И самое неприятное – вторая группа чужих «птичек», четыре единицы, направляется к нам. Расчетное время сближения – двадцать минут. Для успешного завершения задания потребуется в лучшем случае десять минут. Однако Йозас тянет свой шлейф, как ни в чем не бывало. И я не решаюсь поинтересоваться планом боя. Командир всегда знает, что делать. Когда веришь в это, то на тебя снисходит такое спокойствие, будто ты упакован и складирован в надежнейшем банковском сейфе.
– Черный ящик, «Зонтик»-2, требую подкрепления!– хрипит в эфире искаженный перегрузками голос Герба.
Его напарник – Сони-Шахматист молчит. Видимо, свыкся с правилами игры. Знает, что никакого подкрепления база не пришлет.
– Черный ящик – «Зонтику»-2. Смещайтесь до 40 ты-сяч, сохраняя контакт с противником,– спокойно отвечает база.– Затем выходите из боя.
– «Твердь» над морем без прикрытия! – орет Герб.
– Черный ящик – «Зонтикам». Поднимайтесь, сохраняя контакт. Конец связи.
– Мать вашу! – хрипит Герб.
– Попадание! – это Шахматист. – Держи хвост, Герб!
Развалившийся в воздухе от попадания «Шершня» чужой самолет выглядит на тактическом дисплее тающим белым облачком конфетти.
– Внимание, Бульдог – «Тверди». До завершения сброса – одна минута. По завершении контейнеры отстрелить.
– Красный волк, принял,– дублирую голосом подтверждение бортового компьютера.
Индикатор перед глазами наливается желтым. Контейнер пуст. Стряхиваю гудящие от ветра оболочки в море. Створки бомболюков съезжаются в невидимую глазу щель. Сразу уменьшается болтанка.
– Красный волк – Бульдогу. Есть сброс. Статус зеленый.
– Бульдог – «Тверди». До контакта с противником три минуты. Всем сброс контейнеров. Отход курсом тридцать. Разрешаю строй не соблюдать.
– Попадание,– снова слышится напряженный голос Шахматиста. Еще одно облачко конфетти.
Я расталкиваю тугие облака, набирая скорость. Многометровый белый факел тянется за мной длинной тающей струной. Зубодробительная вибрация на форсаже– старик «Москито» на пределе.
«Атака противника, вектор 70 – 50, обнаружен захват радаром наведения, средства постановки помех задействованы»,– буднично сообщает Триста двадцатый.
В ответ я перевожу виртуальный сектор газа за красную черту. Я-самолет скулю от страха. Я-пилот скриплю зубами в объятиях перегруженных гравикомпенсаторов. От перегрузок темнеет в глазах. Прозрачные индикаторные панели – словно решетки на окнах.
«Пуск ракет, две единицы, лазерная батарея в походном положении, сбрасываю имитатор…»
– При…нял…– хриплю я.
«Имитатор отошел штатно. Три тысячи… тысяча метров… пятьсот… подрыв имитатора… пуск ракет, три единицы… Зеленый человек уничтожен…»
Я успеваю ощутить микросекундный полувопль-полухрип умирающего самолета. Меня словно обдает кипятком. Ракета влетает напарнику прямо в сопло, превратив машину в облако раскаленного газа. Я даже не помню как следует, как выглядел этот самый Зеленый человек. Он из ветеранов, не успел с ним пообщаться. Так, увидел мельком во время инструктажа. Неизвестно, что заводит меня сильнее – его смерть или смерть его машины. Кто я сейчас – машина? Человек? Машина не испытывает гнева. Машина действует рационально. Машина не знает чувства мести. Я валюсь вправо, не осознавая, что делаю. Пилоны с парой «Шершней» вытряхиваются из распахнувшихся оружейных отсеков. Скорость резко падает, будто я уперся лбом в резиновые облака.
– Черный ящик, здесь Шахматист. Вышли из боя.
– Черный – Шахматисту. Возвращайтесь. Конец связи.
«Цель ставит помехи»,– докладывает Триста двадцатый. Я и сам их вижу, эти помехи. Они, словно резь в глазах, не дают рассмотреть стремительные короткокрылые силуэты в облаках.
– Красный волк, выходи из боя! – это Йозас.
