Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
– С атаманом? – переспросил боярин. – А кто тут у нас атаман? Ну-ка, покажь мне его.
– Вон лежит. Сам видишь, твоя милость. – Жердь мотнул головой в сторону Соловья.
– Не вижу. Атаманы, голубь, у разбойников, а предо мною тело старшего дознавателя Соловья. – Близнята кивнул Герасиму. – Врежь ему. Три раза, с оттяжкой. Чины уважать надо!
Жердь взвыл. Когда вопли закончились, сыскной боярин произнес:
– Значит, ты хочешь сказать, что сотник и его приятель уложили восьмерых, а девятый сбежал? Так?
– Точно, твоя милость, – прохрипел Жердь. – А не сбежал бы я, тоже там лег. И кто бы тебе рассказал, что с нами приключилось?
– Это верно, рассказывать было бы некому, – протянул Близнята, подмигивая Герасиму. Тот, догадливый малый, тут же вытащил из-за пазухи удавку. Налет не получился, акция провалилась, значит, нужно ее стереть из памяти. Все стереть: и трупы, и этого живого недоумка. Решит сотник жаловаться государю, и что?… Ничего и не было! Где трупы?… Нет их! И свидетелей нет! А что соседи говорят, то сказки со слов сотника!
Близнята вытащил сигару, Герасим поднес в клещах уголька. Закурив, боярин спросил:
– А что же Соловей? Бился с этим сотником?
– Да, твоя милость. На сабельках дрались, но одолел его ворог. Уж больно здоров да искусен!
– Вот к чему приводит лихачество, – выпустив дым, произнес Близнята. – На сабельках дрались! Стрелять надо было дуракам, стрелять из всех стволов, раз уж сотник оказался дома! А они – на сабельках…
Он с печалью поглядел на Соловья. Жаль, жаль! Мертв Соловей-разбойник, и наказ не исполнил… Где другого найдешь, такого же ловкого да лютого?… Разве наведаться в Муром… чай, не оскудели там леса…
– Виноват, дознаватель, ох виноват! – молвил боярин и повторил: – Стрелять надо было, у большаков-то стволы тоже есть… Всех кончить и дом спалить… Ну, что теперь с мертвого возьмешь! Что его винить! А вот с тебя, Жердь, другой спрос, коль в живых остался. Почему не стрелял?
– Так у меня, твоя милость, и ствола-то не было! Я с топориком… как атаманом велено… то есть старшим дознавателем…
– Без ствола, значит, на дело пошел… Глупый ты! А глупые мне не нужны, – подвел итог боярин и кивнул Герасиму. Удавка легла на шею Жерди, он захрипел, засучил ногами, но продолжалось это недолго. Герасим отвязал его, снял со станка и бросил рядом с Соловьем.
– Вывези покойников подальше в лес и закопай, – распорядился Близнята. – Ночью повезешь, чтоб никто не видел.
Герасим лишь кивнул. Он вообще был молчуном по натуре.
Боярин бросил последний взгляд на Соловья, поднялся и с задумчивым видом молвил:
– Силен, однако, этот сотник! Ну ничего, ничего, с ним позже разберемся… А вот с иудеем как? Кровь из носа, а к государю его допускать нельзя! Никак нельзя!
* * *
Дорога в Бугры шла по левобережью на северо-восток, мимо взлетного поля и заднепровских слободок, мимо фабричных зданий мануфактуры братьев Дира и Аскольда, где ткали полотно, мимо трех-четырех деревушек, а потом через лес, среди холмов, поросших дубами, березой и кленами. Проезжая по мосту, Хайло заметил, что охрана тут усилена – к мостовым стражам добавились гвардейцы с пулеметами. Взлетное поле тоже охранялось гвардией и батареей из трех полевых орудий. Над причальными мачтами висел цеппелин, сверкающий серебром в лучах вечернего солнца. Хайло глядел на воздушный корабль, пока его не закрыли деревья. В Египте он повидал немало таких аппаратов, но самому летать не довелось, разве что в мечтах. Полет казался ему чудом, волшебством, но иногда это было злое чудо – на голову сыпались пули и бомбы.
Мягко топотали копыта, переговаривались ратники, позвякивали удила, скрипели седла. Грунтовая дорога уходила в лес, а вдоль нее тянулись ровным строем телеграфные столбы с туго натянутыми проводами, пока еще целые. Солнце хоть и двигалось к закату, висело еще не очень низко, и сотник рассчитывал добраться до Бугров при полном свете. Там, в воинском лагере, были расквартированы три полка: Первый и Второй Киевские пехотные и Запорожский конный, с конной же батареей. Другие части стояли к западу и югу от столицы, в городках Осиновая Роща, Лисий Нос, Разлив. Наверняка к ним тоже были посланы гонцы, а может, телеграфная связь с ними не прерывалась.
Проскакали двадцать верст, и у речушки под названием Черная Хайло велел напоить лошадей, оправиться и изготовиться к бою. С каждой пройденной верстой его тревога росла; казалось сотнику, что он слышит гул далекой канонады и разрывы бомб. С пятнадцатой версты эти звуки стали более ясными, а тут, у речки, уже различалось и другое, ружейная пальба и слитный крик идущей в атаку пехоты.
Десятники Хравн и Путята подошли к Хайлу.
– Однако, старшой, сеча в Буграх идет, – молвил Хравн. – И чуется мне, что изрядная!
– Из орудий палят, и звук у выстрелов не нашенский, – добавил Путята. – У нас выходит бух-бух-иии!.. а мне иное слышится: па-па-па! Но басовитей, чем у пулемета, и вроде бы знакомо.
– Скорострельные пушки, – сказал Хайло, морща лоб. – В Азовском походе я их наслышался… У нас таких нет.
– А! – Путята, тоже ходивший на Азов, энергично закивал. – Теперь вспоминаю! Латыняне их делают и хазарам продают.
– С той стороны, – Хравн вытянул руку на северо-восток, – ни хазар, ни легиона римского быть не должно. Кто ж там воюет?
– Вдруг чукчи вторглись с Полуночного Края, – с ухмылкой предположил Путята. – Обменяли у латынян олешек на пушки и гвоздят теперь по нашей рати. И здорово как!
Вдалеке грохнули разрывы. Казалось, даже слышен свист буравящих воздух снарядных осколков.
– Чукчи там или не чукчи, а пакет доставить надо, – произнес Хайло. – А потому – в седла и на Бугры! Поторопимся, солнце уже садится.
Вздымая фонтанчики брызг, переехали мелкую речку и промчались пару верст галопом. Линия связи оборвалась, столбы тут были повалены, а срезанный медный провод вообще исчез. Звук сражения сделался слышнее, однако Хайло различил, что впереди по дороге скачут кони и перекликаются всадники. «К бою!» – велел он, и тут же замелькали среди деревьев тени, а потом дорогу преградил конный отряд. Ратников в нем было человек пятнадцать и выглядели они странновато: лошаденки худые, крестьянские, только что от сохи, а на всадниках доспеха нет, кто в армяке, кто в одних портках, кто в бархатном кафтане, но явно с чужого плеча. Предводитель был в бобровой шапке и сапожках сафьяновых, но на боярина не похож: ноздри рваные и на лбу клеймо. Каторжная рожа, решил Хайло и крикнул:
– Кто такие? Дай дорогу княжьим воинам!
– Армия революции! – отозвался клейменый, выхватив шашку. – Вперед, братаны! За батьку Пугача и землю нашу без бояр-лихоимцев!
– Мятежники, мать твою Исиду! – пробормотал сотник и скомандовал громко: – Огонь!
Грянул залп, ополовинивший нападавших. У них тоже были винтари, да командир, видать, не отличался умением, не знал, когда стрелять, когда рубить. Словом, против Хайла был, что клоп против пальца.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58