— 2500 километров в минуту! — крикнул он своим спутникам, бросаясь обратно в гамак.
— Славный ход! — отозвался Гонтран.
Вдруг «Молния» очутилась среди густого мрака, озаряемого лишь пламенем вулканов.
— Это что еще такое? — воскликнула Елена.
— Не пугайся, дитя мое, нас просто перенесло из освещенного полушария Юпитера в неосвещенное, — успокоил ее отец.
Несколько минут царило молчание.
— Да скоро ли конец всему этому? — вдруг раздраженно вскричал Гонтран. — У меня от этой проклятой качки начинается морская болезнь. О чем ты задумался, Вячеслав?
— Я?.. Я думаю, нельзя ли нам опять попасть в поток астероидов и продолжать свой путь.
— Разве это возможно?
— Мне кажется, да: смотри, с какой скоростью мчит нас ураган, несмотря на то, что винт действует в обратную сторону. Если же пустить «Молнию» по течению воздушного потока, то получится такая страшная сила, которая в состоянии выбросить нас из атмосферы Юпитера и по инерции домчать до границ астероидного потока. Прибавьте к тому, что теперь кругом нас царствует жара не менее 50° Цельсия, и сила действия наших электрических машин должна поэтому возрасти.
— Нет-нет, — настаивал профессор. — Я так давно, так горячо мечтал увидеть вблизи этот исполин среди планет, этот волшебный мир…
— А я повторяю, — возвысил голос инженер, раздраженный упрямством старика, — что нам надобно скорее выбраться отсюда. Чего ждать нам здесь? На почву Юпитера ступить мы не можем, да это было бы, кроме того, чистым безумием. Что же остается? Носиться в атмосфере с облаками, пока все наши запасы не истощатся? Благодарю покорно, я не желаю умирать с голоду.
— Я совершенно согласен с Вячеславом, — отозвался Гонтран.
— И я! — присоединилась Елена. — Сломка, безусловно, прав: нам нельзя здесь оставаться. Полетим дальше, может быть, Сатурн окажется гостеприимнее Юпитера, и мы будет иметь возможность на его поверхности пополнить наши запасы.
— Но Юпитер… — пробовал спорить старик.
Однако его никто не слушал. Инженер выскочил из спасательного гамака, и на каждом шагу рискуя сломать себе голову, пробрался в машинную, где, к счастью, все оказалось в целости и сохранности. Мигом машина была пущена вперед, и аэроплан с удвоенной быстротой помчался по направлению воздушного потока, удаляясь от планеты по касательной линии.
Через несколько минут толчки прекратились, и стрелка термометра стала быстро падать.
— Можете выйти из гамаков, — заявил инженер, появляясь в общем зале, — мы оставили атмосферу Юпитера и теперь несемся опять в безвоздушном пространстве.
Гонтран и Елена, с удовольствием потягиваясь, прошлись по каюте; что касается Михаила Васильевича, то он поспешно кинулся к своему телескопу и с жадностью начал наблюдать быстро уменьшавшийся в своих размерах диск Юпитера.
— А что, — усомнился Гонтран, — если мы не долетим до астероидного потока?
Сломка пожал плечами.
— Придется опять лететь на Юпитер. Но я думаю, сила «Молнии» совершенно достаточна. Да вот мы и в пределах потока!
Действительно, перед окнами аэроплана мелькали мелкие и крупные болиды и облака космической пыли.
— Пойду сменю курс! — проговорил инженер, отправляясь к машине.
Вскоре «Молния» понеслась по течению метеорного потока с прежней скоростью 180000 миль в день. Для ее пассажиров вновь потянулись скучные, однообразные дни. Еще Михаил Васильевич находил себе занятие, наблюдая сначала Юпитер, исчезавший позади, потом Сатурн, серебряный диск которого все ярче и ярче сверкал впереди. Зато его спутники не знали, как им убить время, занять его чем-нибудь. Сломка вздумал для развлечения читать Гонтрану и Елене лекции о Сатурне.
Инженер был превосходный лектор, и хотя Гонтран слушал его лишь краем уха, успел почерпнуть массу сведений из его объяснений, о таких фактах, с которыми раньше он был совершенно не знаком. Он узнал, что знаменитые кольца Сатурна, открытие которых приписывают то Галилею, то Гюйгенсу, были известны еще древним ассирийцам, о чем свидетельствует недавно найденное на развалинах Ниневии изображение бога Нисроха (ассирийского Сатурна), окруженное кольцом. Далее он узнал, что Сатурн со своими восемью лунами образует настоящую систему, что орбита этой планеты имеет 720 миллионов в диаметре, а длиной достигает 2 миллиардов 215 миллионов миль, что это огромное пространство Сатурн проходит за 29 лет 67 суток, что, находясь в перигелии,[12]он на 40 миллионов миль ближе к Солнцу, чем находясь в афелии, что объем его почти равен объему Юпитера и в 920 раз больше объема Земли. Но больше всего поразила Гонтрана огромная разница между горизонтальным диаметром Сатурна и длиной его вертикальной оси, из которых первый равен 30500 милям, тогда как вторая только 27450.
— От чего зависит такая разница? — перебил он рассказчика.
— От сильного действия на экваторе центробежной силы. Ведь Сатурн, несмотря на свой громадный объем, совершает полный оборот вокруг своей оси всего за 10 часов 16 минут.
— Стало быть, год на Сатурне составляет…
— …25215 дней.
Дальше Сломка объяснил, что ось вращения Сатурна наклонена к эклиптике на 25°42′, то есть почти на такой же угол, как и земная ось, отчего времена года на Сатурне вполне соответствуют земным, что эта планета, несомненно, окружена слоем атмосферы, что кольца Сатурна атмосферы, по-видимому, не имеют, и так далее.
Гонтран и Елена, слушая эти объяснения, время от времени нежно переглядывались. Эти взгляды были красноречивее самых блестящих тирад импровизированного лектора.
Глава XL ОПЯТЬ КОМЕТА!
Несколько долгих недель прошло уже с тех пор, как «Молния» оставила атмосферу Юпитера и, вместе с мириадами астероидов, понеслась к Сатурну. Михаил Васильевич, едва встав с постели, усаживался около телескопа и не отрывался от него. Гонтран все время шептался с невестой, страстно желая в душе, чтобы это тягостное путешествие наконец прекратилось. Сломке приходилось хуже всего. Он пытался составлять курс механики, но дело остановилось за неимением под рукою необходимых пособий.
Наконец, Сатурн приблизился настолько, что его серебряный диск казался вдвое более, чем диск Луны, видимый с Земли.
В одно прекрасное утро инженер обратился к своим спутникам с предложением собрать генеральный совет для выяснения некоторых важных вопросов.
Предложение Сломки немедленно было приведено в исполнение.
— Вот уже несколько месяцев, — начал он, — как мы покинули гостеприимную почву Марса и скитаемся в межпланетной пустыне. Как вы помните, мы запаслись таким количеством жидкого кислорода и питательных веществ, что их хватит на полгода. Благодаря печальной смерти Фаренгейта, этих запасов хватит на более продолжительный срок. Проверяя их вчера, я нашел, что мы израсходовали не более двух третей их. Остающейся трети, при некоторой экономии, будет достаточно еще на три месяца. Но, к сожалению, нам необходим не один кислород и не одна пища: нам необходим еще запас той могучей силы, которая двигает наш аэроплан, согревает и освещает его. Я говорю об электричестве. И вот его-то запас у нас приходит к концу: нам хватит его не больше, как на пятнадцать дней.
