Щелчка кнопки на приборе я не слышал, но в следующее мгновение все вокруг пришло в хаотичное движение. Бюреры, соскучившиеся и проголодавшиеся в своем узилище, с радостью взялись за дело.
Глава двадцать четвертая Дело — табакИзъеденный коррозией комбайн медленно ехал в сумерках по краю поля, угрожающе кренясь на колдобинах и нещадно скрежеща всеми своими сочленениями. Фары освещали бегущих по обеим его сторонам слепых псов, облаивающих агротехнического монстра. Картина могла быть вполне идиллической — хлебороб, собачки — если бы не вид этих самых собачек и дышащего на ладан комбайна.
Альтобелли смеялся, удерживая одной рукой огромный руль. Он не понимал, за счет чего двигается апокалиптический агрегат, в котором просто не могло остаться ни капли солярки, ни крохи электричества в аккумуляторах… И без того рассчитанная на низкие скорости «Нива» ползла еле-еле из-за спущенных протекторов, но и такая езда доставляла лейтенанту несказанное удовольствие, пусть даже кабину нещадно трясло и мотало.
Он включил свет в кабине — под потолком вспыхнула лампочка в мутном плафоне. Посмотрел вверх и увидел за солнцезащитным целлулоидным козырьком припрятанную пачку, очень похожую на сигаретную. Альтобелли не курил с училища, но сейчас ему отчаянно захотелось вдохнуть табачный дым. Протянув руку, он извлек красную картонную коробочку, на которой было написано «Прима», а также был нарисован кто-то из коммунистических диктаторов прошлого века, то ли Ленин, то ли Сталин; лейтенант их постоянно путал, так как историей не особенно интересовался. Внутри диктаторской пачки оказалось три полувысыпавшихся сигареты без фильтра, высохших и почти невесомых.
Лейтенант представил себе сельского механизатора, который оставил здесь эту пачку. Высокий белобрысый парень с простым и добрым лицом, усыпанным веснушками. Интересно, успел он в свое время эвакуироваться? Или погиб? Или бродит но Зоне в виде зомби, сжимая в полуистлевших кулаках невидимый руль?
Вытащив сигарету, Альтобелли сунул пачку в карман, а сигарету — в рот, щелкнул армейской зажигалкой и закурил. Маленькая кабина быстро наполнилась дымом, который ел глаза, но лейтенант с удовольствием затягивался, продолжая улыбаться. Он посмотрел влево — собаки по-прежнему бежали рядом. В шнеки пока не угодил никто, дураков нет. Оглянулся — вожак исчез, наверное, решил спуститься на грешную землю, убоявшись передвигаться на комбайне. Пора что-то с ними делать, подумал Альтобелли. Тем более комбайн все равно едет не в нужном направлении. Эксперимент, пожалуй, можно заканчивать.
Лейтенант затянулся еще раз и открыл форточку, чтобы выбросить окурок. Открыл — и остолбенел, потому что собаки дружно удирали через поле в сторону дальних холмов и линии электропередач. Однако радоваться этому событию Альтобелли никак не мог, потому что слепых собак сменила химера.
Химеру лейтенант видел только на картинках и в учебных фильмах. Он знал, что это один из самых опасных мутантов Зоны, но точно так же знал и то, что встречались химеры достаточно редко и в определенных местах, в основном ближе к АЭС. Но вот же она — поблескивая в сумерках глазищами, медленно трусит к комбайну, вроде как даже не обращая на него особого внимания…
«Дурак, дурак!» — Альтобелли стукнул себя кулаком по лбу. Устроил катание на комбайне… Что бы ему было расстрелять собак из кабины, не скаредничая насчет патронов?! Экономист доморощенный… А теперь относительно безобидные собаки ушли, их сменил куда более страшный враг.
Черный мутант находился шагах в тридцати, когда лейтенант вылез из кабины. Он понимал, что спускаться вниз значит заведомо проиграть. Стекло кабины тоже не станет для химеры препятствием, это не слепой вожак… Комбайн продолжал тупо переть вперед, раскачиваясь и стеная, потому что двигатель Альтобелли выключать не стал — вдруг движущая и стенающая конструкция отпугнет тварь. Оставалось одно — прятаться. Поэтому лейтенант полез в бункер для зерна, торчавший рядом с кабиной.
Пустой металлический склеп еле уловимо пах перепревшей пшеницей. Места там было достаточно, но главное — небольшой прямоугольный люк закрывался изнутри. Альтобелли рукоятью пистолета сбил одним ударом приржавевший язычок, который послушно въехал в положенный ему паз. Вовремя — комбайн покачнулся особенно сильно, скорее всего это тяжелая химера вспрыгнула на ступеньки лесенки. Лейтенант замер, лежа на спине и выставив перед собой автомат.
По металлу скрежетнули огромные когти.
Это же не броня, думал Альтобелли. Это не танк и не бронетранспортер. Это комбайн. Обычное тонкое железо, которое можно пробить, например, штык-ножом или даже гвоздем. Судя по размерам химеры, каждый ее коготь был крупнее штык-ножа…
Лейтенанту казалось, что он слышит, как совсем рядом, на площадке у дверцы кабины, дышит чудовище. Возможно, он на самом деле это слышал — здоровенная зверюга и дышать должна была на манер паровоза. Интересно, если ее вот так, в упор, через стенку бункера? Нет, может быть рикошет, получится шинкованная капуста. Альтобелли сам видел, как один русский из приезжей комиссии готовил на пикнике капустный салат: взял каску, накрыл ею кочан, прижал ногой, а потом выстрелил пулей со смещенным центром тяжести. И кухонного процессора не нужно…
Посыпалось стекло. Видимо, химера сунулась в кабину, но при ее размерах не особенно там поместилась. Комбайн вильнул — полуспущенное колесо наехало на особо крупную колдобину или же мутант задел руль… Альтобелли представилась фантастическая картина: химера садится в еще теплое после лейтенантского зада кресло и начинает деловито дергать рычаги. Впрочем, о неожиданных проявлениях разума у мутантов Зоны Альтобелли тоже прочел довольно много, и в принципе ничего экстраординарного в этом не было бы, к тому же в кабине сейчас возилась именно химера, очень умный мутант, а вовсе не тупой псевдогигант или, скажем, снорк.
А капитан Колхаун сидит, наверное, сейчас в своем кабинете и объясняет кому-нибудь из высших чинов, куда могла подеваться выдвинувшаяся к месту катастрофы группа. Или наоборот: кто-нибудь из высших чинов объясняет капитану Колхауну, что еще необходимо сделать, чтобы одновременно и показать старание помочь попавшим в беду гражданским, и получше припрятать следы того, что произошло с самолетом на самом деле.
Альтобелли аж затосковал, так ему захотелось выбраться живым-невредимым из этой переделки, чтобы как следует от души врезать Колхауну… И пока лейтенант мечтал, куда бы получше врезать вышестоящему начальству, ситуация снаружи в корне изменилась.
Химера выла почти на грани ультразвука, комбайн раскачивался из стороны в сторону. Но по металлу бункера когтями тварюга не скребла. Время от времени раздавались мощные удары по корпусу машины, от чего она едва не переворачивалась. Но устойчивость комбайна была удивительной. Альтобелли мысленно поблагодарил неведомых древних изготовителей этого чудо-агрегата.
В этот момент химера заткнулась, видимо, переводя дух, и лейтенант услышал крики. Кричали люди, определенно люди, а не какие-нибудь псевдоплоти, про которых он знал, что те никогда не собираются в стаи. Кричали люди еще и потому, что он расслышал слова: «Давай, мочи ее! Покататься решила, скотина! Вот щас я тебя!».
