— Пожалуйста, — прошептала она. Его рубашка была расстегнута, и Летти возбуждал вид обнаженной мужской груди, поросшей темными волосами.
— Зачем ты пришла сюда, Летти? — шепотом спросил он, касаясь нежным поцелуем ее губ.
Она не могла сказать правду: пришла, чтобы отдаться ему. Ибо, сказав, что любит его, дала бы ему возможность и полное право думать, что ничто не помешает узаконить их отношения. В мире, в котором жил сэр Эллиот, люди, любящие друг друга, вступали в брак.
Она должна была уйти, вырваться отсюда, но не могла. Уйдя, Летти потеряла бы единственный шанс познать любовь.
А она хотела этого. Так сильно. Ее кожа пылала, руки и ноги дрожали от предвкушения. Желание переполняло ее тело. А что, если он прогонит ее? Как жить дальше? Даже не узнав таинства любви?
— Я пришла переспать, — в отчаянии выпалила она.
Он словно окаменел. У нее замерло сердце. Летти затаила дыхание, пытаясь понять, что кроется за непроницаемым выражением его лица, и отгоняя охвативший ее страх.
Почему он не хочет обнять ее? Не скажет что-нибудь?
Когда он наконец заговорил, его ответ не вызывал сомнений:
— Тебя привела похоть? Тогда все просто. Не отрывая от нее взгляда, он быстрым ловким движением расстегнул брюки.
Прежде чем она поняла, что он намеревается сделать, он распахнул ее халат и наклонившись, ухзатил ее за бедро, а другой рукой приподнял за ягодицы. Он перекинул ее ногу через бедро и прижал самым чувственным и интимным местом к своему обнажившемуся телу.
Она задохнулась от неожиданной близости и, чтобы не упасть, обняла его за шею.
Поза была ужасной. Летти ощущала его твердую плоть, грубо-настойчивую и возбуждающую. Его кожа обжигала, тело напряглось.
— Эллиот…
Он не ответил, его взгляд заставил ее смолкнуть. В нем было только грубое желание. Он сделал несколько шагов, пока ее плечи не уперлись в стену. Прижал раскрытые губы к ее шее, бедрами вдавливая ее в стену. Он сделал несколько медленных движений, и волны наслаждения пробежали по ее телу. Летти вцепилась в его плечи, охваченная этими первыми волнами желания, которым не могла сопротивляться, испуганная и в то же время испытывая сладкий восторг и желая доставить ему такое же наслаждение, какое он давал ей.
Даже сквозь рубашку она чувствовала, как напряглись его мускулы, гладкие и твердые. У нее перехватило дыхание, когда он медленными, короткими толчками стал входить в нее. Это делало ее наслаждение еще острее. А он добавил еще одну мучительно сладкую пытку, приподнимая и опуская ее в такт своим движениям.
— Эллиот, Эллиот. — Она тяжело дышала.
Он не ответил. Выражение его лица было застывшим и напряженным, на шее выступили вены. Он ни о чем не думал, поглощенный лишь желанием получить сексуальное удовлетворение.
Летти тоже не могла думать, а могла только чувствовать. Она не ожидала, что он такой большой, широкоплечий, тяжелый, что его кожа такая горячая, гладкая, как шелк, волосы влажные и прохладные…
Летти хотела большего. Она хотела ощущать его внутри себя. Быть полной им. Хотела закончить этот древний обряд.
Она закрыла глаза. Бедра двигались в одном с ним ритме. Она услышала, как он шумно вобрал в грудь воздух. Вдруг схватив ее другую ногу, он поднял Летти еще выше, до уровня своей талии. Она была обнажена, и он… Затрепетав, она почувствовала уже знакомую твердую плоть. Ее ноги невольно напряглись.
Он застонал и, подняв голову, начал целовать ее — властно, настойчиво, почти со злостью. Она отвечала на его поцелуи со все возрастающей страстью.
Эллиот вошел в ее мягкую теплую глубину. Она услышала, как он тяжело задышал, почувствовала, как он обхватил ладонями ее лицо и с силой прижал ее к стене.
Его горячее дыхание обжигало ей губы. Она открыла затуманенные глаза, вся во власти возбуждения и неутоленного желания, и встретилась с его горящим взглядом.
— Я хочу видеть тебя. Хочу видеть, как ты входишь в меня.
Она ахнула от боли, когда всем телом старалась принять его.
Что-то мелькнуло в его глазах. Он замер, его грудь вздымалась, как кузнечные мехи, смуглая кожа была покрыта капельками пота.
Но эта пауза показалась ей страшнее боли.
— Нет. — Она шевельнулась. Он стиснул зубы. Закрыл глаза, но не пошевелился.
Она сползла вниз, совсем немножко. Его лицо исказилось. Она опускалась, вбирая его внутрь себя, не обращая внимания на боль, чувствуя лишь, как он наполняет ее.
Желание вспыхнуло с удвоенной силой.
— Пожалуйста, — погфосила она. — Пожалуйста, сделай это опять.
— Бог мой! — вырвалось у него, хотя доселе он сдерживал свою страсть. Он жадно и нетерпеливо овладевал ею, доводя ее до исступления. — Отдайся этому, — хрипло попросил он.
Летти послушалась. Откинула назад голову и почувствовала его всем своим телом, вокруг себя, внутри, над собою… Они стали одним целым. Летти погрузилась в наслаждение, пронзительное и блаженное, оно словно укачивало ее, и она разрыдалась от его чистой красоты, а потом сникла, словно карточный домик, рассыпавшийся под дуновением ветра.
Когда все кончилось и ее руки бессильно опустились, Эллиот отодвинулся от нее, все еще возбужденный и неудовлетворенный. Он легко поднял ее на руки и отнес на кровать.
— Ослабевшая и растерянная, она смотрела, как он стоит и расстегивает рубашку. Он снял ее и быстрым движением отбросил в сторону. Он был красив, именно таким она и представляла его тело — атлетически сложенный, худощавый, с сильными изящными руками и ногами. Полоса темных волос, покрывавших его грудь, сужалась к плоскому животу с выпуклыми мышцами.
Он спустил с бедер брюки, и ее восхищение его телом сменилось испугом.
— Что вы делаете?
— Мы переспали, — мрачно сообщил он. — А в оставшееся время займемся любовью.
Глава 25
В страсти скрыта трагедия.
Впервые в жизни Эллиот испытывал такой гнев. Стоя перед ним, дрожа как осиновый лист, она заявила, что хочет «переспать» с ним, будто он был каким-то ничтожеством, которым она хотела воспользоваться для приобретения опыта, а не мужчиной, полюбившим ее за сердце и стойкость духа.
Он не собирался заходить так далеко, но его томление, отчаяние и страсть оказались сильнее его воли, и им владела лишь одна мысль, одна цель: она хотела секса.
Прекрасно. Он был готов показать ей, что такое секс.
Но, когда наступила глубокая ночь, когда гроза наконец утихла, они оба познали любовь.
Он посмотрел на женщину, лежавшую рядом с ним в глубоком забытьи. Висевшая под потолком лампа освещала ее мягким рассеянным светом. Красноватые блики играли в ее волосах. Нежная кожа обнаженного плеча светилась, словно покрытая золотистым лаком.
