Но что, если эта последняя ее тайна будет значить для него слишком много и разобьет ее мечту? Вдруг Рейчел проговорится, когда они придут к ней? Абигайль содрогнулась. Она не позволит Рейчел ничего сказать. Ей надо постараться вовремя перевести беседу на другую тему. Она должна убедить Рейчел, что Майлз все знает, не возбуждая ни ее, ни его подозрений.
А потом она перевернет страницу. Впереди у нее будет счастливая жизнь. Так много всего хорошего.
Абигайль внезапно перевернулась на спину и посмотрела на полог над головой, который неясно вырисовывался в темноте. Свеча давно уже погасла.
Эбби было холодно. И очень одиноко. Это одиночество пугало ее. Ей надо встать, переодеться в ночную рубашку и нормально лечь в постель. Она должна постараться заснуть, иначе завтра она будет выглядеть изможденной.
Раздевшись и забравшись в кровать, Эбби еще полчаса кряхтела, вертелась и пыталась выкинуть из головы грустные мысли, чтобы заснуть. Наконец она откинула одеяло.
Он спал. Она поняла это, как только вошла в его спальню и бесшумно затворила за собой дверь гардеробной. Он дышал pовно и глубоко. Она медленно забралась в кровать и подвинулась ближе, чтобы ощутить его тепло, уют, его аромат.
– М-м, – пробормотал он, когда Эбби прижалась Щекой к его плечу. – Эбби?
Она тесно прижалась к мужу, когда он повернулся на бок и подложил руку ей под голову. У нее было такое чувство, что она охотно растворилась бы в нем, если бы могла.
– Но ты такая холодная, – заметил он, обнимая жену. Майлз взял ее руку и прижал к своей груди между ними. – Прижмись ко мне ногами, у тебя ступни просто ледяные. Что с тобой?
– Я не могла заснуть, – сказала Эбби и плотно сжала зубы, потому что они у нее стучали.
Граф укрыл ее своим одеялом.
– Я согрею тебя через минуту, – пообещал он, – и ты заснешь прежде, чем успеешь это понять. У тебя прекратились колики? Женщинам страшно не повезло с этими месячными недомоганиями.
– Да, – согласилась Эбби, прижимаясь к нему, чувствуя, как тепло мужа перетекает в ее тело. – Спасибо.
– Тогда засыпай, – прошептал он, ища губами ее губы и наконец нежно целуя их. – А вот так уже лучше, теперь твоя голова там, где должна быть.
Он был такой теплый, такой приятный, такой безмятежный. И сонный.
– Майлз? – прошептала она.
– М-м?
– Я солгала тебе. У меня никогда в жизни не было колик, уж во всяком случае, не в эти дни. И сейчас у меня все в порядке, если и случится недомогание, то только на следующей неделе. Мне просто нужно было побыть одной.
– М-м, – пробормотал он, – что ты говоришь, Эбби? Хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью?
– Да, – призналась она, – да, пожалуйста. Она нашла его губы, обняла его и легла на спину, позволив ему устроиться сверху.
– Легко, – мягко произнес он, скользнув рукой по ее телу и подняв полу ее ночной рубашки. Он поцеловал ее. – Давай делать это медленно, любовь моя.
– Не называй меня так. – Она схватила ночную рубашку, которую он снял с нее, и отбросила в сторону. – Майлз… – Она потянулась к нему в темноте.
– Почему нет? – Он оказался на ней, потом в ней и прижался к ней губами. – Ты ведь знаешь, что я не шучу: ты моя любовь, моя любовница.
– Молчи, – приказала Эбби, – просто люби меня. Она прижалась к нему, умоляя его продолжать, снова и снова повторяя его имя, и, когда он поднял ее на вершину блаженства, она наконец расслабилась и удовлетворенно вздохнула.
– Лучше? – спросил Майлз, устраиваясь рядом с женой, притягивая ее к себе и укрывая одеялами. – Мне удалось изгнать беса?
– М-м, – пробормотала она, – мне лучше, спасибо тебе.
– Тогда спи, – прошептал он, обдав ее щеку горячим дыханием, – больше ни о чем не беспокойся, Эбби. Я люблю тебя.
Она крепко зажмурилась и поудобнее устроила голову у него на плече.
Глава 16
Граф Северн хотел пойти с женой к миссис Харпер прямо на следующее утро. Он мечтал поскорее оставить этот неприятный эпизод в прошлом. Он хотел спокойно пожить, наслаждаясь браком. Ему необходимо было уехать из Лондона в Северн-Парк, чтобы обустроить свое основное загородное поместье, а также получше узнать собственную жену и воссоединить ее наконец с сестрами.
Однако его мечтам не суждено было осуществиться. Рано утром из Северн-Парка приехал управляющий, обрушив на графа столько дел, что он все утро был занят. Кроме того, граф обязательно должен был выкроить время, чтобы нанести визит шурину. Когда он предложил Абигайль провести вместе время после ленча, выяснилось, что она обещала заехать к Пруденс и от нее вместе со свекровью отправиться в гости.
– Тогда, Эбби, пойдем завтра утром, – решительно сказал Майлз, остановившись позади стула жены во время завтрака. Он сжал ее плечи.
– Да) – согласилась Эбби, – лучше так, Майлз, спасибо.
Граф заметил, хотя не стал высказывать этого вслух, что она едва притронулась к еде, хотя провела за столом уже добрых десять минут. Наверное, подумал граф, стоило отложить обсуждение дел с управляющим. В конце концов, жена важнее любой собственности. Но Эбби сама сказала, что собирается пойти за покупками вместе с леди Бичамп и ее сестрой.
Граф не мог понять, почему она до сих пор была так напряжена и несчастна, Он считал, что вчера вечером они все выяснили. Все выплыло наружу, даже то, к его ужасу, что он говорил Джералду по поводу идеальной жены, которую граф надеялся подыскать до приезда Френсис в Лондон. Но ничего из того, о чем они говорили, не могло воздвигнуть преграду на пути к их настоящему и будущему счастью.
Может быть, она просто нервничала перед визитом к мачехе и не могла расслабиться и улыбнуться, пока все не останется позади. Лучше бы он настоял на том, чтобы пойти одному. Нужно постараться убедить Эбби держаться непреклонно и ясно дать понять этой даме, что больше она не получит ни пенни.
Но почему-то для жены было очень важно не только лично пойти к миссис Харпер, но и передать ей необходимые две тысячи фунтов. В конце концов, эта женщина была мачехой Эбби. Они несколько лет прожили под одной крышей. Эти две девочки, которых Эбби так любила, были дочерьми миссис Харпер. Может быть, вопреки здравому смыслу здесь речь шла о каких-то чувствах.
Безусловно, что-то такое было. Он никак не мог избавиться от воспоминания о том, как Эбби пришла к нему вчера ночью, холодная, несчастная, отчаянно жаждущая любви. Нет, не любви – в ее голосе было нечто похожее на панику, когда граф назвал ее своей любовью, и она не ответила на его последние слова, прежде чем заснуть. Она нуждалась в чисто физической любви, мечтала забыться хотя бы на несколько секунд в пароксизме страсти. Когда она заснула, он еще долго держал ее в объятиях и сон не шел к нему.
