но я знаю, что он так шутит:
— Э-э, брат. Какого хрена? Ты съел мой ужин!
— Тут на всех хватит, Отелло, — посмеиваюсь.
Захар переводит взгляд на меня и замирает. В противовес цвету лица Матвея, его — ужасающе бледное.
— Пойду руки сполосну, — говорит бесцветно. Непонимающе провожаю его взглядом.
Когда через двадцать минут Захар выходит из ванной, Матвей с сыном уже уехали.
Я сижу за столом, скучающе листая ленту в соцсети.
— Ну что так долго? — недовольство сквозит в моём голосе, хотя я очень стараюсь сдерживаться.
Буркает что-то непроизносимое себе под нос. Отодвинув стул, садится.
Ставлю перед ним тарелку. Сегодня на ужин паста том-ям с креветками и пармезаном. Захар говорит, она у меня — «лучшая».
Он лениво ковыряет содержимое своей порции, как будто у него нет аппетита. С противным звоном грохает вилку о поверхность фарфора. Отодвигает от себя пасту.
— Невкусно? — интересуюсь разочарованно. — Передержала?
Захар ненавидит разваренные макароны.
Смотрит на меня так, как будто я чем-то его разозлила.
— Может расскажешь, наконец? Что происходит!? — его тон полон с трудом сдерживаемого гнева.
— В смысле? — удивляюсь искренне. О чём это он?
— Альбина. Хватит, прошу. Скажи уже как есть!
— Что сказать? — по-прежнему недоумеваю.
Он встаёт из-за стола и начинает ходить по кухне, нервно размахивая руками.
Арчи сидит в углу и, виляя хвостом, с интересом наблюдает за своим явно сошедшим с ума хозяином.
Захар резко останавливается посреди комнаты. Смотрит на меня… умоляюще?
— Я всё знаю, Аль. Говори уже.
— О чём ты, чёрт возьми? — начинаю злиться. Что за дурацкий допрос он мне устроил?
— Хватит мне врать.
Мороз проходит по моей коже.
Не сейчас. Пожалуйста… Я хотела сделать это иначе.
— Я видел твои анализы.
— И?… — спрашиваю осторожно.
— Ты больна. Я просто не понимаю, Аль. Какого хрена ты молчишь об этом!? — в сердцах зарывается в руками в волосы. Механически отмечаю, что ему было бы неплохо подстричься.
— Просто скажи, как есть. Насколько всё плохо. Какая степень?
Что⁇
Меня обдаёт жаром. Он что, решил… Идиот. Честное слово!
Вскакиваю с места. Молча топаю в прихожую, где лежит моя сумка. Достав из внутреннего кармана снимок, возвращаюсь обратно, с громким шумом переставляя ноги.
Он сидит за столом, обхватив ладонями голову. Словно горюет. Идиот!
— О-о! Всё очень серьёзно. Крайняя степень! — в сердцах шлёпаю на стол перед ним карточку УЗИ.
Дрожащей рукой берёт её. Меня начинает разбирать смех от всей абсурдности этой ситуации.
Вглядывается в фото.
— Что это? Желудок? Печень?…
Уже не сдерживаясь, смеюсь в голос. Сквозь слёзы выдавливаю из себя:
— Матка! Это матка.
Его глаза наполняются настоящим, ненаигранным страхом. Мне становится его даже жалко. Резко прекращаю смеяться. Говорю серьёзно:
— Ты совсем дурак? Или притворяешься?
— Сколько? — его голос звучит глухо, как из бочки.
— Семь недель.
Смотрит на меня отупело.
— Что это значит? Твоей опухоли семь недель?
— Нет. Ты точно дурак! — мои глаза округляются. — Я беременна! Срок семь недель!
В его взгляде недоверие.
— Ты была у врача.
— Была, — соглашаюсь охотно.
— Все эти анализы…
— Всё — мое, — киваю. Мол, ты на правильном пути, дорогой.
— В последнее время на тебе лица нет. Похудела. В браузере куча закладок на тему лечения рака… Ещё и эта чалма!
— Ты лазил в мой ноутбук!? — я возмущена.
— Мой остался в офисе, а мне срочно нужно было, — оправдывается.
— Это по работе, Захар! Подопечный центра — мальчик с гиобластомой. Я собирала информацию о ценах на лечение. Что-то можно оплатить за счёт государства, но…
Перебивает меня.
— Погоди. Ты беременна!?
— А я о чём… — развожу руками в стороны.
— Ты уверена?
— Ага. Более чем, — многозначительно киваю на всё ещё зажатый в его руке снимок.
Он переводит на него взгляд.
— Твою мать…
Приподнимаю брови иронично.
— Не такой реакции я ожидала, конечно. Но сойдёт.
— Твою мать.
Вскакивает из-за стола. Широкая улыбка озаряет его лицо.
— Твою мать!!
Подхватив меня под коленями, начинает кружить по комнате. Я визжу.
Арчи прыгает вокруг нас, заходясь в заливистом лае. Решил, что мы играем.
Захар ставит меня на ноги. Обхватывает ладонями моё лицо.
— Я люблю тебя. Я уже говорил?
Коротко целует. Улыбаюсь ему в губы.
— Говорил. Но я забыла. Беременные такие забывчивые. Скажи ещё раз…
— Люблю…
Эпилог
Четыре года спустя
Захар
Паркуюсь у ТРК, ловко протискиваясь в только что образовавшийся узкий зазор между двумя тачками.
С Мазерати пришлось распрощаться. Когда пару лет назад мой едва начавший ходить сын взял в руки камень и поцарапал начищенное до блеска крыло Мазы, я понял. Так дальше продолжаться не может. Пора.
И вообще, приезжать, к примеру, в детский сад на Мазерати — такое себе. Это тебе не девок в клубе снимать.
Теперь я серьёзный человек. Семьянин.
Обзавёлся внедорожником с четырьмя дверями и вместительным багажником. Всё как полагается.
Костик на заднем сиденье смотрит мультик на моём айфоне. Периодически он смеётся. Так, как умеют смеяться только дети. Неприкрыто и искренне.
Собираюсь с духом.
Всего пара часов, Захар. Ты сможешь.
Вырубаю зажигание.
Даю себе ещё пару минут.
Костик заливисто хохочет. Он даже не заметил, что мы приехали. Настолько увлёкся.
Смотрю на него в зеркало заднего вида.
— Кость. Ко-ость.
Не реагирует
— Константин! — прозношу строго. Это мой тон для «экстренных случаев». Работает безотказно.
Встрепенувшись, Костик роняет мой телефон.
Он падает ровно на кафельную плитку, уложенную на коврике под сиденьем и завернутую в несколько слоёв полиэтилена. Всё в багажник не влезло.
Да блть. Это просто сюр какой-то.
У меня в машине стройматериалы. Стройматериалы!
Если бы кто сказал мне это пять лет назад, я бы ржал в голос.
Но теперь это отнюдь не кажется забавным. Что есть — то есть.
Вздыхаю. Вылезаю из авто. Нарочито спокойно и медленно прикрываю свою дверь.
Я спокоен, абсолютно спокоен.
Я — река. Я — река. Полноводная река, текущая вдоль заросших камышом берегов…
Да на хрен!
Я — грёбаное цунами. Бурлящее жерло вулкана!
Костик сидит, притихший. Понял, что сделал что-то не так.
Двумя пальцами достаю айфон, провалившийся вглубь салона, между передним сиденьем и ковриком. Присматриваюсь. Стекло треснуло. А-а, пофиг. Это всего лишь стекло. Пять минут делов. Завтра же поменяю.
Засовываю его в задний карман. Бодро обращаюсь к сыну:
— Ну что? Пошли веселиться?
Весело, конечно, будет только ему. День рождения ведь детский.
Костик кивает настороженно. Словно не верит своему счастью. Пронесло, у-фф.
Отстёгиваю его. Подхватив подмышками, вытаскиваю на улицу.
Извлекаю из багажника подарок. Это машина с мигалками на радиоуправлении. Когда она едет,
